Еврейская тоска по Йемену

60 лет назад Государство Израиль, которму тогда исполнилось два года от роду, осуществило операцию «Ковер-самолет», благодаря которой десятки тысяч евреев Йемена были переправлены на свою историческую родину. В их числе была и Сара Эден.

Сара и сегодня с умилением вспоминает свое йеменское детство. Она родилась в 1927 или в 1928 году в семье Йосефа и Саиды Эденов. Первые пять лет жизни она провела в селении близ города Джабаль-Бани-Хаджадж в Южном Йемене. «У меня было счастливое детство, — вспоминает Сара. — В экономическом отношении было тяжело, но мы все равно были счастливы. Мой отец любил петь и танцевать, я помню, как мы с ним кружились, держась за руки».

Через пять лет после рождения Сары семья переехала в деревню Хеснайин, расположенную недалеко от Саны, столицы страны. «Когда мне было пять лет, я уже помогала отцу делать кирпичи. Мой отец был талантливым архитектором-самоучкой. Однажды отец пошел на рынок и услышал, что один очень богатый шейх желает отремонтировать свой дворец, построенный век назад, но никто не соглашается работать в таком старом здании. Мой отец не побоялся и нанялся к шейху на работу. Шейх был очень доволен работой отца и позволил нам еще шесть или семь лет жить в его дворце. Когда мне было 10 лет, родители заболели лихорадкой. Мама, ослабленная недавними родами, умерла. После ее смерти мне пришлось самой вести все хозяйство».

В 16-летнем возрасте Сара вышла замуж за своего родственника по имени Яхия.

Вопреки воспоминаниям других йеменских евреев, Сара Эден утверждает, что у их семьи были хорошие отношения с мусульманами: «У нас были вполне нормальные отношения с арабами. Никаких проблем вообще не было. Моя бабушка овдовела еще в молодом возрасте, и у нее было четверо маленьких детей. Она боялась, что детей у нее отберут и насильно обратят в ислам. Однако ничего такого не произошло. Наоборот, соседи-мусульмане помогали ей».

Сара Эден вспоминает, что уже в детстве мечтала переселиться в Эрец Исраэль. «У моей мамы были родственники в Палестине, и иногда они присылали нам письма. Когда приходило письмо, все живущие неподалеку евреи приходили его послушать. Мы мечтали о Палестине не потому, что хотели жить в более богатой стране. Наши мечты проистекали из религиозного чувства, из молитв. Мы знали о Земле Израиля только по священным книгам, о том, какова там реальная жизнь, мы и понятия не имели. В Палестину мечтали уехать многие, но лишь у некоторых была такая возможность — в основном, у самых богатых. Однажды моя мать спросила у раввина: “Когда мы сможем уехать в Палестину?” “Это закрытая дверь, но однажды она откроется”, — ответил раввин».

В 1948 году ООН приняла решение о разделе Палестины и о создании на ее территории еврейского государства. Известие об этом вызвало в Йемене погромы. 82 йеменских еврея были убиты, 106 магазинов, принадлежавших евреям, были разграблены, четыре синагоги были сожжены. «У нас не было возможности читать газеты или слушать радио, поэтому мы ни о чем не знали. Только через год после провозглашения Государства Израиль кто-то из нашей деревни съездил в Сану и узнал обо всем этом».

После массовых погромов в Йемене молодое еврейское государство приняло решение немедленно эвакуировать всех йеменских евреев. «Однажды мы узнали, что все евреи уезжают, и у нас тоже есть такая возможность. Мы продали наш дом и все пожитки. Мы уехали в Сану, а оттуда спустя три месяца — в Аден. По пути нас несколько раз досматривали и всякий раз отнимали десятую часть нашего имущества. Когда мы добрались до Адена, нас зарегистрировали и сфотографировали. Тогда я сфотографировалась впервые в жизни».

Операция по вывозу евреев из Йемена официально была названа «На орлиных крыльях», но более известна под наименованием «Ковер-самолет». Она стала первой акцией массовой алии после основания Государства Израиль. В течение 15 месяцев 49 тысяч евреев на американских и британских самолетах были перевезены из Адена в Израиль. Многие йеменские евреи рассказывали, что тогда они впервые увидели самолет. «Когда мы увидели самолет мы сказали: “Да поможет нам Б-г”. Ходили слухи, что самолет не сможет взлететь, если там будут деньги и драгоценности. Некоторые люди выбрасывали свои ценности перед самолетом. Когда самолет уже шел на посадку, мы увидели крошечные дома. Как же мы будем в них жить? — думали мы.

Мы прибыли в Израиль 16 октября 1949 года. Перед отъездом нам говорили, что в Израиле с нами поступят так же, как немцы обошлись с евреями в Европе. Как только мы вышли из самолета, нас рассортировали: мужчины направо, женщины — налево. О, Б-же, те кто сравнивали Израиль с немцами, были правы, подумала я. Я была на пятом месяце беременности. Меня отправили в лагерь для репатриантов в киббуце Эйн Шемер под Хадерой, а моего мужа — в Шаар Хаггай, что к западу от Иерусалима, где он работал на лесопосадках. В Йемене все мужчины изучали в школе иврит, однако никто не понимал ни слова из того, что говорили израильтяне. Когда родилась моя дочь Мазаль, ее у меня отняли. Мне сказали, что дети будут находиться отдельно. Мне разрешали только приходить к ней, чтобы покормить малышку грудью».

Сара Эден провела в лагере четыре года, а затем поселилась в Кфар-Сабе. «Постепенно мы начали адаптироваться к израильскому обществу, однако еще долго сталкивались с дискриминацией. В экономическом отношении в Израиле нам было жить легче, чем в Йемене, но в социальном — тяжелее. Особенно тяжело приходилось детям, которых в школе определили в отдельные классы, чтобы они не смешивались с ашкеназскими детьми. На самом деле, в Йемене нам жилось не так уж плохо. Каждый вечер мы собирались вместе за общей трапезой, пели и танцевали. Да и с арабами у нас были хорошие отношения. Арабы плакали, когда мы уезжали. Тогда не было телефонов, а то бы мы перезванивались каждый день. Если бы в Йемене было спокойно, я бы прямо завтра села бы в самолет, чтобы хоть перед смертью увидеть свою родину».