Второй Мошиах с древнего камня

Несколько лет назад был найден удивительный документ. Никто не знает, где точно он был обнаружен — видимо, в Иордании. Так или иначе, документ этот попал в руки швейцарского коллекционера древностей, а тот дал возможность ряду израильских ученых изучить его. Это не просто документ, а плоский камень высотой в метр, на котором чернилами в два столбца, подобно свиткам, написан текст на иврите. Начертание букв, оформление первой строки, линии строк — все напоминает знаменитые свитки Мертвого моря, как это показали публикаторы текста, специалисты по еврейским надписям Ада Ярдени и Биньямин Элицур. Однако даже неспециалист может заметить внешнее сходство с кумранскими рукописями. 

Датировка документа (I в. до н.э. или самые первые годы I в. н.э.) не вызывала сомнения, что подтвердил и химический анализ, произведенный специалистами Тель-Авивского университета. Мы не знаем, где стоял этот камень, однако большое расстояние между строками, облегчающее чтение, предполагает, что он находился в общественном месте, видимо, в синагоге какого-то из еврейских направлений того времени, близкого к ессеям или кумранитам. В тексте 43 строки в две колонки, причем первые строки обеих колонок почти полностью стерлись, но продолжение читается неплохо.

Публикаторы текста озаглавили его «Откровение Габриэля», так как именно от имени этого ангела, знакомого по книге Даниэля, передается пророчество. Хотя не весь документ поддается прочтению, ясно, что речь идет о мессианских пророчествах, о конце времен. Мошиаха зовут там Эфраим, и Всевышний посылает к нему Давида (т.е. Мошиаха, сына Давида): «Давид, слуга Мой! Скажи Эфраиму, чтобы дал знак! Этого Я прошу у тебя».

К концу текста Эфраим гибнет или находится под угрозой гибели, так как ангел говорит ему: «Живи! Я приказываю тебе!»

В тексте можно обнаружить еще много интересного, но для сегодняшнего обсуждения важно, что этот каменный «свиток» служит наиболее древним свидетельством еврейской традиции, ожидающей прихода двух Мошиахов: Мошиаха, сына Йосефа, и Мошиаха, сына Давида.

Традиция эта развивалась постепенно. Мессианские идеи в основном известны из пророческих книг Танаха. При этом пророки нигде не говорят прямо о двух отдельных фигурах, хотя позднейшие комментаторы и находят там намеки на это.

Вообще, толкование пророческих текстов, их соотнесение с образами избавления, как они формировались в последующих поколениях, — очень неоднозначное дело. Немало споров велось и ведется между комментаторами относительно того, какие отрывки из пророков относятся к Мошиаху, а какие — к царям древних времен или же к еврейскому народу в целом. К тому же пророчество бывает и с двойным адресатом — может относиться одновременно и к концу времен, и к более ранним событиям.

На следующем этапе — в Талмуде — уже много говорится о Мошиахе, но в основном о сыне (т.е. потомке) Давида, мудром и праведном царе евреев, восстанавливающем мир и справедливость, царство которого уже утвердится навеки. Только в одном месте Талмуда (в трактате «Сукка») прямо упомянут другой Мошиах, из колена Йосефа. Там же говорится и о том, что этот Мошиах должен будет погибнуть.

Образ Мошиаха из колена Йосефа развивается в отрывках, разбросанных по несколько более поздним текстам еврейских мудрецов, например, по сборникам мидрашей Танхума и Псикта (IX-X вв. н.э.). Иногда его называют по имени — «Мошиах Эфраим» или «Эфраим, сын Йосефа», как и в том недавно обнаруженном каменном документе. Если собрать эти разрозненные упоминания воедино, то получится рассказ о Мошиахе из колена Йосефа, который будет военачальником, защищающим сынов Израиля и освобождающим их от власти других народов. С другой стороны, мидраш подчеркивает его страдания в ходе этой борьбы, которые он с готовностью принимает на себя. И, в конце концов, мидраш предвещает ему гибель. Уже после этого должен появиться потомок Давида и придет окончательное Избавление. Эти же мотивы фигурируют и в документе на камне (который предшествует упомянутым мидрашам почти на тысячу лет).

Важность находки каменного «Откровения Габриэля», кроме прочего, состоит и в опровержении мнения тех ученых, которые объясняли христианским влиянием многие мессианские отрывки в Талмуде и мидраше, особенно упоминания о трагедии первого Мошиаха. Теперь, еще более, чем прежде, становится ясно обратное: в своем становлении христианство заимствовало из иудаизма разные мотивы — как те, что остались у нас на переднем плане, так и ушедшие в дальнейшем в тень.

Идея двух Мошиахов стала более общепринятой в иудаизме в последние двести лет, особенно благодаря великому мудрецу XVIII века Виленскому Гаону. При этом акцент сместился — с трагизма пути первого Мошиаха на практический, земной характер его деятельности. Один из учеников Гаона и лидер группы, совершившей в начале XIX века алию из Белоруссии в землю Израиля, рабби Гилель из Шклова, написал книгу о мессианских временах — Коль ха-Тор («Голос горлицы»), основанную на традициях, полученных от учителя. В частности, он пишет: «Весь труд по собиранию изгнанников, строительству Иерусалима и заселению земли Израиля... связан с ролью первого Мошиаха, начинающего избавление. Мошиах, сын Йосефа, — эта та чудесная сила, которая помогает всякому действию, совершаемому для приближения избавления в рамках законов природы, как “пробуждение снизу”. Ибо Мошиах, сын Йосефа, действует с земли, а Мошиах, сын Давида, — с неба...» Рабби Гилель пишет далее, что разные люди, ведущие работу по возвращению евреев в Землю Израиля, несут в своей душе частицу души Мошиаха, сына Йосефа, — «каждый по мере своего уровня и уровня своих дел».