Война Судного дня изменила Израиль

В сознании большинства израильтян Война Судного дня, сорокалетие которой мы отмечаем завтра, 10 тишрея, запечатлелась в качестве символа национальной трагедии, провала, неудачи. Вроде русско-японской войны для граждан Российской империи в начале прошлого века или образа лета 1941-го для советских людей.

В израильском коллективном сознании навсегда остался шок от внезапно начавшейся войны. Война эта, жертвами которой стали две с половиной тысячи бойцов ЦАХАЛа, в нашей памяти ассоциируется с резервистами, уходящими на фронт прямо из синагог на исходе Йом-Кипура; с оставшимися в тылу противника укреплениями и танками, в которых держат оборону несколько солдат, ожидая помощи, которая придет неизвестно когда. Все это стоит перед глазами даже тех, кто тогда еще не родился. Можно сколько угодно говорить о том, что на самом-то деле война окончилась победой израильской армии. И что соотношение потерь израильской армии и арабских агрессоров было примерно один к десяти — все равно люди сжились с образом неудачи и разгрома.

Ответом на это потрясение в народе стал поиск виновных как среди руководителей страны, так и среди армейских командиров разных уровней. Именно в то время родилась израильская «традиция» учреждать после каждой беды правительственную комиссию. Однако те же самые результаты войны, которые вызвали фрустрацию и меланхолию у большинства общества, совсем иначе подействовали на некоторые его сегменты.

Самый драматичный ответ случившемуся дали «вязаные кипы». Сейчас уже трудно представить себе, насколько скромную роль их движение играло в первые десятилетия существования государства Израиль. По сути, они представляли собой небольшой придаток правящей социалистической партии, занятый адаптацией сионистских идей к иудаизму и наоборот. Сейчас, сорок лет спустя после Войны Судного дня, религиозно-сионистское движение стало основным поставщиком новых идей в общественный дискурс, и почти ни одна уважающая себя фракция Кнессета не может обойтись без депутата с вязаной кипой на голове. Эта революция началась, по воспоминаниям участников, именно во время войны 1973 года, в окопах Синая и в военных госпиталях. Там мысль религиозных солдат и офицеров сделала шаг от «кто виноват» к «что делать».

Практическое же воплощение та мысль нашла спустя три месяца после окончания войны, 8 января 1974 года, в доме раввина Друкмана. На улице завывала буря и хлестал ливень. А внутри собрались активисты: раввины М. Левингер, Х. Порат, Й. Бен-Нун и еще несколько человек, создавшие «Гуш-Эмуним» («Блок верных»). А «Гуш-Эмуним» стоял уже за организацией поселенческого движения.

Правда, первые поселения в Иудее, Газе, Иорданской долине появились раньше, вскоре после Шестидневной войны 1967 года. Восстанавливались старые еврейские поселки, разрушенные в ходе Войны за независимость, появлялись и новые (в Иорданской долине), создаваемые из соображений военного характера. Особняком стояло небольшое еврейское поселение в Хевроне. Но поселенческого движения как такового еще не было.

Основатели же «Гуш-Эмуним» поставили задачу повести за собой народ на заселение Земли Израиля, заново зажечь его дух, впавший в депрессию в результате войны. Историю их успеха невозможно рассказать в трех словах. Но из небольших группок молодежи, вцеплявшихся в пустынные холмы Шомрона начиная с лета 1974 года, снова и снова возвращавшихся туда вопреки решениям армии и правительства, вырос целый мир поселений Иудеи и Самарии, в котором живет уже более двухсот тысяч человек. И, что не менее важно, этот мир не без оснований считает себя одной из ведущих сил в народе.

Однако не только в головах, покрытых вязаными кипами, осенью 1973 года встал вопрос: «Что делать?» Замечательную исследовательскую работу проделал профессор Йешаягу Либман, сравнивший публикации основных харедимных газет во время Шестидневной войны и в дни Войны Судного дня. На первый взгляд, заголовки и темы редакционных статей похожи. И в 1967-м, и в 1973-м говорится об общей опасности, которой подвергается весь народ, независимо от степени религиозности, о чудесах, которые совершает Всевышний, помогая народу в дни войны. И о том, что следует полагаться не на силу оружия, а только лишь на Б-га, который дарует победу. Статьи эти показывают, как харедимный мир разрывался (и разрывается) между отождествлением со светскими братьями и неприятием сионистской идеи, идеи еврея, способного постоять за себя. Поэтому библейского масштаба события Шестидневной войны, в которую враг бежал от одного вида израильских войск, увеличив в одночасье площадь страны в несколько раз, ставили мыслителей-харедим в сложное положение. Они прославляли Всевышнего за победы, но не хотели прославлять Его орудие — израильскую армию. Ситуация же войны Судного дня идеально наложилась на картину мира харедим: еврейский народ побалансировал на грани гибели, куда его вроде бы завели слишком уверенные в себе правители, но в конце концов был спасен и даже победил.

Профессор Либман считает, что именно то обстоятельство, что светский Израиль в результате войны лишился уверенности в себе, ощутил, сколь уязвима его оборонная мощь, помог навести мостик между светскими и харедим. Результатом войны стала, с одной стороны, одна из первых больших волн баалей-тшува, возвращавшихся к религии светских израильтян, а с другой — вступление харедим в общенациональную политику: через четыре года после войны партия «Агудат Исраэль» впервые присоединилась к правительственной коалиции.

Итак, именно Война Судного дня, в ходе которой казалось, что само существование страны находится под угрозой, привела к кардинальным изменениям в общественной жизни Израиля и к выходу на передний план религиозных сил, до тех пор довольствовавшихся весьма скромными позициями. Были и другие реакции на эту войну — например, именно тогда была создана организация «Шалом Ахшав». Но об этом — как-нибудь в другой раз...