Портрет с железным крестом

Будучи несколько лет назад в Израиле, один мой друг навестил своего израильского коллегу, известного ученого с ну совершенно ивритским именем. И, оказавшись в его квартире, был буквально сражен наповал: в гостиной на стене висел портрет немецкого офицера с орденом Железного креста под изукрашенным позументами воротником. «Мой отец, — объяснил израильтянин оторопевшему гостю. — Он был обер-лейтенантом». И увидев смятение на лице московского ученого, поспешил объяснить: «В Первую мировую…».

Присмотревшись, москвич заметил разницу между формой, столь нам хорошо и печально известной (в основном, по фильмам, конечно) и старой, кайзеровской. Но как же они все-таки похожи! (Такая форма задержалась в Национальной народной армии ГДР аж до 1970-х. Традиции! — объясняли там, хотя все дело было в том, что западногерманская армия переоделась на западный лад, а на складах ГДР скопилось великое множество старой амуниции.)

Так что первое впечатление было не совсем приятным, а потом, когда коллеги разговорились и выяснилось, что израильтянин родился в Германии и носил куда более по-германски звучащую фамилию, возник вопрос: «Неужели в немецкой армии при кайзере были офицеры евреи?». Сами понимаете, что подобные вопросы мог задать человек, все знакомство которого с еврейской жизнью ограничивалось рассказами бабушки и чтением произведений советской литературы для детей. И, естественно, приложением этих куцых знаний ко всему миру. Ситуация для русского интеллигента еврейского происхождения самая, увы, типичная.

Чего ж тут удивляться? Когда в свое время до шумных культурных центров вроде Житомира или Шполы дошли слухи о деле Дрейфуса, местная общественность им просто не поверила: «Как это еврей может быть капитаном? Халеймес какие-то!». Хотя в Западной Европе тогда таких вопросов ни у кого уже не возникало. Вообще-то, если покопаться, то и в дореволюционной России офицеры евреи попадались — правда, скорее, как исключение.

И хотя израильтянину немецкого происхождения с ивритской фамилией вопрос московского коллеги, которого он держал за культурного человека, тоже показался странноватым, действительно нельзя сказать, что в кайзеровской Германии ремесло военного числилось в списке профессий, относимых общественностью к разряду еврейских. Причин тому немало. Евреи, надо сказать, в обыденном сознании в качестве воинов просто не рассматривались. И, по правде говоря, в европейском рассеянии таковыми не только не были, но и сами не особо в стройные ряды рвались. Не будем забывать, что со времен Средневековья правом ношения оружия обладали только дворяне. Ни крестьянам, ни горожанам носить оружие не дозволялось, поскольку это считалось очень важной привилегией. И среди всех прочих ограничений, наложенных на враждебных, по определению, иноверцев, запрет на оружие был одним из самых существенных.

Кстати, в раннем Средневековье такового запрета для евреев не было. А после эпохи Крестовых походов, когда положение (и экономическое, и социальное) европейского еврейства резко ухудшилась, одним из первых стал именно запрет на ношение оружия. Занятно, но в Испании времен самого что ни на есть разгула инквизиции евреям запретили носить оружие, но, очевидно, забыли запретить производить его и им торговать. Не стоит забывать, что лучшие сорта оружия (к примеру, толедские клинки) производили и доводили до совершенства именно руки неверных. И деградировала эта отрасль тогдашнего ВПК средневековой Испании как раз с изгнанием евреев. Эка, скажете вы, беда: ни врагов христовых, чтобы их резать и истреблять, ни мечей толедских, чтобы ими рубить и резать, не осталось!

Естественно, люди, лишенные права носить оружие, и не могли осваивать воинскую службу, по которой не тосковали хотя бы потому, что для еврея оказаться в одиночку среди иноверцев — пострашнее инквизиции: ни тебе миньяна для молитвы, ни святости Шаббата. (Мы, конечно же, имеем в виду средневековое мышление.).

Но времена менялись, и вот воинская служба из шляхетской привилегии превратилась в почетный долг граждан почти любого государства. Или, как тогда говорили без всякого пафоса, в воинскую повинность, что звучит не столь торжественно, но гораздо ближе к действительности.

А уж это, в свою очередь, породило новые проблемы. О них — в следующий раз…