Генерала изобразили раввином

Моисей Львович Маймон, известный художник и второй в России еврей, избранный академиком петербургской Академии художеств, особенно прославился картиной «Марраны»: копии которой висели в прошлом столетии во многих еврейских домах. Среди изображенных на полотне центральное место занимает седобородый старец-раввин необычайно достойной и благородной внешности.

Не так много, однако, людей знало о том, с кого писан этот старец. А позировал художнику генерал-лейтенант от артиллерии Арнольди, с которым Маймон встретился в одном из петербургских домов. Маэстро хватило одного взгляда, чтобы понять: вот именно то, что нужно для картины. Желания своего он не таил и запросто попросил генерала попозировать. Вопреки опасениям художника, его превосходительство не только согласился, но согласился с большой охотой, что со стороны русского генерала было, прямо скажем, неожиданно. И во время долгих часов позирования (его превосходительство были в отставке, и времени у них хватало) генерал разговорился. И не о чем-нибудь разговорился, а о своей тоске по еврейскому. Ибо блистательную воинскую свою карьеру начинал кантонистом, тем самым малолетним солдатом.

Крестился он сразу — и религиозным не был, и к образованию тянуло, и… Пусть камень бросит в него тот, кто через николаевскую службу проходил с малолетства и всё соблюсти ухитрился. А вот тоска по языку, по родным лицам и привычкам сохранилась.

Мы рассказываем о генерале Арнольди не для того, чтобы выявить евреев на высоких постах: выискивание односельчан повсюду (даже среди белых слонов короля Сиама) — дело неблагодарное, хотя многие из евреев (и не только) весьма этому подвержены. Цель наша другая. Законы Российской империи предписывали воздерживаться от продвижения по службе крещеных евреев в течение первых со дня св. крещения лет, дабы убедиться в твердости новоизбранной веры и отсутствии (как сказал бы специалист по вопросу генерал Адальберт Эмм) хитроумных и злобных замыслов. А потом — пожалуйста: хоть в фельдфебели, хоть в сами штабс-капитаны или бранд-майоры. Но в генералы производить надлежало (коли способности в службе есть) не раньше, чем в третьем поколении: то есть не самого крещеного, не сына его, но внука. Так же следовало поступать и при зачислении на военно-морскую службу, и в Корпус жандармов.

Чтобы не создавалось впечатления, что эти ограничения касались только евреев, добавим, что и христианам неправославных исповеданий дослужиться до генерала можно было лишь приняв православие, в Морской же корпус брали только столбовых дворян. Да и в жандармы тоже — дворянин, православный. Но выкресты-то сразу уже были православными! Тут как раз и есть особое еврейское положение.

Михаил Владимирович Грулёв родился в Режице в 1857 году и получил в доме отца своего традиционное еврейское образование. Судя по всему, тянуло его в военные. В 1878 году, имея русское образование, поступил вольноопределяющимся в Красноярский полк, в 1879-м принял православие, поступил в юнкерское училище в Варшаве, в 1882-м произведен в офицеры, окончил Академию Генерального штаба и зачислен на службу в Генштаб. (Для справки: с тех времен и поныне в Академию Генштаба принимают только лучших из офицеров.) Командирован был в Индию (отнюдь не как турист!), Египет, Китай, Японию. Возглавлял экспедицию в Маньчжурию и определил место закладки города Харбина.

В Русско-японскую войну Грулёв командовал полком и дивизией, трудился в Генштабе начальником управления. Одно время даже отправлял обязанности начальника Генштаба, писал труды по военной истории. В 1912-м подал в отставку: он был сторонником военных реформ, необходимых в грядущей — он был в этом совершенно уверен — войне с Германией. А высшее руководство в этом уверено не было. Поселился отставной генерал в Ницце, где и умер в начале сороковых, будем надеяться, что немцы до него не дотянулись. А они бы точно это попытались сделать, ибо генерал написал книгу «Записки генерала-еврея». (И это не «еврей-оленевод», как любил говорить генерал Лебедь, а прям-таки «У-у!», как сказал бы специалист по вопросу генерал Адальберт Эмм). И вообще, список его литературных трудов начинается со стихов на иврите, сочиненных в 1870 году, когда он еще не был даже вольноопределяющимся.

Вот вам и запреты! Впрочем, суровость российских законов всегда смягчается необязательностью их исполнения…