А идише кошечка

Как-то автор этих строк пришел в гости к своей знакомой — очень приятной даме. Стоило ему сесть на диван, как к нему на колени прыгнула пушистая кошечка. Автор — то есть я — почесал кошечку за ухом. Та замурлыкала, как-то очень уютно устроилась, так что согнать ее не представлялось возможным, хотя чай пить стало неудобно. Хозяйка, увидев, что кошка мне понравилась, заметила, что животное это очень деликатное и ласковое. И чтобы усилить описание положительных черт кошки, добавила на идиш: "А идише кецеле!". Что дословно, как вы понимаете, означало "еврейская кошечка", но переводить выражение следовало: "Ой, какая ласковая и душевная!".

В ходе беседы выяснилось, что хозяйке в этом доме старой постройки докучают мыши.

-А что ж кошечка? — спросил я. — Самое ей охотничье раздолье.

-Ей? — протянула хозяйка. — Будет она вам мышей ловить! А! — Она махнула рукой. — А идише кецл!

Причем тут это следовало понимать, что с ЭТОЙ кошки толку нет и быть не может.

В общем, говорил я вам раньше: в идише словарь и грамматика не помогут, его надо слышать и видеть...

Само слово "идиш" — есть прилагательное от слова "ид". А это слово мы употребляем обычно с неопределенным артиклем "а": вместе "а ид". Вот это-то слово знают все, даже если не ведают больше ни одного слова на идиш. Но по причине неграмотности полагают, что это единое с артиклем выражение "аид" (да и вообще о существовании артикля — этой принадлежности цивилизованных языков! — в бабушкином наречии не догадываются).

С уменьшением знания даже элементов идиша появилось чудовищное выражение для обозначения, так сказать, аида женского рода: "аидка". Это, простите меня, такой уже бред собачий, что и объяснять-то не стоит. Лучше запомните, что женщина соответствующей национальности называется "а идышке".