Самая высокая цена

Почти все евреи Ражванича были очень бедны. Но им, как истинным хасидам, нужда не мешала получать от жизни радость. Источником их радости был их Ребе, великий праведник Авраам-Яаков из Садагоры. Не мешало им даже то обстоятельство, что Ражванич находился в России, а Садагора — по другую сторону границы, в Австро-Венгрии.

Поездки к Ребе в те времена были дорогим удовольствием, и большинство хасидов не могли себе этого позволить. Они нашли выход: время от времени каждый из них вносил небольшую сумму в специально созданный фонд. Незадолго до наступления праздника хасиды устраивали своеобразную лотерею, победитель которой получал все накопленные совместно деньги на оплату поездки к Ребе, представляя таким образом всю общину.

Уже в Садагоре этого хасида принимал у себя сам Ребе. Он приглашал гостя в дом и внимательно выслушивал длинный рассказ о жизни каждого из хасидов Ражванича. Перед тем, как представитель общины отправлялся домой, ребе давал ему монету из чистого серебра.

Монеты эти становились в Ражваниче настоящим сокровищем. Они хранились в специально отведенном для этого месте, с годами их количество росло.

Однажды, за месяц до наступления Хануки, общинные лидеры пригласили всех хасидов в синагогу, чтобы обсудить с ними чрезвычайно важный вопрос. Когда глава общины встал, чтобы начать свою речь, собравшиеся заметили, что он очень взволнован.

«Как вам известно, — начал он, — у нас скопилось немало серебряных монет нашего святого Ребе. Пришло время для того, чтобы использовать их для святых целей. Мы предлагаем отнести все монеты к Б-гобоязненному кузнецу, который переплавит их и сделает огромную и прекрасную ханукальную менору».

Председатель общины сделал паузу. Он выглядел еще более воодушевленным, чем в начале своей речи. Когда он сделал глубокий вдох перед тем, как продолжить ее, хасиды замерли в нетерпении. «Эта менора будет стоять в синагоге на самом видном месте, и во время Хануки мы будем устраивать аукцион. Победителю будет предоставлена честь зажечь ханукальные свечи. Деньги пойдут на нужды общины, в том числе и на помощь неимущим и больным, а также на приданое бедным невестам».

Предложение главы общины было встречено собравшимися с огромным энтузиазмом. Такого скопления прихожан в синагоге не наблюдалось даже в Йом Кипур. Люди стояли так плотно, что им не хватало воздуха, но кого это волновало в такой момент? Взгляды собравшихся были устремлены на северную стену синагоги, у которой сияла искусно отлитая великолепная менора.

Начался аукцион. Его участники уверенно поднимали ставки, и вскоре выбыли все бедняки и даже люди среднего достатка. Зажиточные участники аукциона с большим воодушевлением называли всё большие суммы. Вскоре был объявлен первый победитель, удостоившийся чести зажечь первую свечу новой меноры. Им стал реб Липа, торговец лесом. Дрожащим от волнения голосом он прочел все три благословения. Еще не стихли голоса собравшихся, дружно сказавших «Амен», как реб Липа поднял правую руку с зажатым в ней шамашом, чтобы зажечь первую свечу Хануки.

Подобная атмосфера сопровождала каждый из последующих семи вечеров Хануки. Богатые хасиды увлеченно боролись за право зажечь свечи меноры, а их бедные соседи уже смирились с тем, что им не придется удостоиться такой чести. Многие утешались тем, что могли хотя бы сказать «Амен» на благословения зажигающих свечи и увидеть огни святой меноры.

И лишь один из бедняков, жестянщик Борух, не был готов смириться. Это был праведный хасид, горячо любивший своего Ребе и преданный ему всей душой. Он испытывал глубокую душевную боль от того, что ему не предоставилась возможность хотя бы раз зажечь менору, отлитую из серебряных монет Ребе.

Закончилась Ханука. В город пришла зима. Но только Борух не обращал внимания на темноту и стужу. В эти дни он работал еще больше, и все деньги, полученные сверх обычного заработка, откладывал с намерением исполнить свою мечту. Прошли месяцы. Миновал тишрей, полный праздничных дней и дополнительных расходов. Несмотря ни на что, Боруху удалось скопить довольно внушительную сумму, которую он приберегал к грядущему Празднику огней.

Но вдруг, примерно за месяц до Хануки, заболела жена Боруха. Местные лекари не могли ей помочь. Бедной женщине становилось все хуже. Пришлось Боруху пригласить врача из города. Вся сумма, отложенная жестянщиком, ушла на гонорар доктору и на покупку выписанных им лекарств. Жена Боруха, слава Б-гу, выздоровела, но теперь жестянщик снова оказался на грани нищеты.

Наступила Ханука. И вновь евреи Ражванича устроили аукцион. Отчаяние Боруха росло. Он был так близок к своей мечте... Миновал второй вечер Хануки. Третий. Четвертый. Каждый день горящие отчаянием глаза Боруха были устремлены на менору. Прошел пятый вечер, затем шестой, а за ним и седьмой. Сердце Боруха разрывалось на части от горя.

На восьмой вечер ставки поднялись довольно быстро — участники аукциона осознали, что возможность зажечь святую менору не предоставится им на протяжении еще почти целого года. И вдруг, к всеобщему изумлению, Борух поднялся со своего места, взошел на биму и воскликнул: «Братья! Друзья! Вот уже второй год я, простой жестянщик, мечтаю о том, чтобы зажечь нашу прекрасную менору. Целый год я работал не покладая рук, монету за монетой откладывая деньги, чтобы получить возможность участвовать в аукционе. Затем заболела моя жена, и все накопленное ушло на ее лечение. Поверьте, у меня не осталось сил — моя душа истощена, она молит о помощи. И у меня появилась идея. Мой старый дом стоит триста рублей; и я выставляю его на аукционе! Я останусь жить в этом доме, но буду ежемесячно вносить общине арендную плату. Прошу вас, примите мое предложение! Верните к жизни душу бедного жестянщика!»

Искренность и чистосердечие Боруха глубоко тронули сердца собравшихся. Все евреи наперебой закричали: «Мазл тов! Продано Боруху!»

В тот вечер евреи Ражванича со слезами счастья на глазах наблюдали за тем, как Борух зажег последние свечи Хануки. Многие говорили, что свет свечей в этот памятный день отражал огонь, идущий из сердца праведного жестянщика.

Биографическая справка.
Авраам Яаков Фридман (1819-1883), первый из династии садагорских ребе (Садагора или Садгора — город в Буковине, недалеко от Черновцов, в описываемое время принадлежавший Австро-Венгрии), был вторым сыном и учеником знаменитого раввина Исроэла из Ружина, известного как Хайлигер Ружинер, то есть Святой из Ружина (1797-1850), скончавшегося в Садагоре. Его старший сын, рабби Ицхак (1849-1917), стал первым Боянским Ребе, а младший, Исроэл (1853-1907), наследовал отцу, возглавив многочисленную общину Садагоры.

Иерахмиель Тильс