История хасида Николая Петровича

Отношение евреев к гиюру и герам в ходе истории нередко менялось — в диапазоне от восторженного принятия до категорического осуждения. Самой известной фразой было утверждение талмудического тракта Йевамот: «Тяжелы геры для Израиля…» (24б). В последующие эпохи переход в иудаизм некоторыми трактовался как бедствие, зато другие принимали это выражение как положительное напоминание «изначальным» евреям об их предназначении быть «народом святым»: геры «чрезвычайно тщательно выполняют заповеди Торы и тем тяжелы для Израиля, что напоминают Всевышнему о грехах, которые совершают евреи» (рабби Авраам-гер, XII век). Тем примечательней истории о герах из современной жизни, которые иллюстрируют разброс авторитеных мнений прошлого.

История первая

Нью-Йорк, 50-е годы прошлого века, изрядно ассимилированная еврейская семья, живущая в Бронксе. Сын закончил школу и стремится овладеть новыми знаниями в высшем учебном заведении. Юноша предпочитает калифорнийский Беркли: во-первых, далеко от родителей; а во-вторых, этот вуз уже тогда славился левизной и свободой нравов. Отец, понимая, что не может не исполнить родительский долг, провожает сына проникновенной речью.
— Яков! Я не буду уговаривать тебя не курить — все равно закуришь. Я не буду тебя уговаривать не пить — там не та обстановка. Я даже не буду тебя предупреждать о недопустимости бесконтрольного секса — ты молодой и горячий. Я прошу тебя только об одном: не женись на шиксе.
— Папа! Как можно!!! Что бы там ни говорили, мы все же сохранили что-то на генетическом уровне от традиции, чтобы не жениться на нееврейках!

И вот, Яша отправился на другой конец Соединенных Штатов, где немедленно окунулся в бесшабашную студенческую жизнь. Нет, не подумайте — он учился, но при этом пил и курил. А где-то на третьем курсе юноша был очарован девушкой с другого факультета — белокурой красавицей со шведскими корнями. Симпатия была взаимной и на определенном этапе взаимоотношений Яша предложил Хелене руку и сердце. Однако на ответ поверг нашего героя в шок. Девушка призналась, что выросла в глубоко религиозной протестантской семье, где ежедневно читали Ветхий Завет, главным героем которого, как известно, является еврейский народ. И Хелена готова стать женой представителя избранного народа, но глубоко осознает то, что должна быть достойна своего избранника и, подобно библейской Рут, обязана приобщиться к народу Завета, приняв на себя все его законы. То есть пройти процедуру гиюра.

И сколько Яков ни уговаривал девушку, объясняя про опиум для народа и средневековый обскурантизм, Хелена была непреклонна. На протяжении года она посещала специальные курсы, зубрила законы, обычаи и основные молитвы. Наконец раввины составили документ, Хелена окунулась в микву, выйдя оттуда с именем Рут-Хая. А затем — свадебный обряд «хупа» по строгим ортодоксальным правилам. Престарелые родители за дальностью расстояния не присутствовали, но ждали молодых на своем Атлантическом побережье. А пока Хая создавала в съемной квартире недалеко от университета традиционный еврейский образ жизни: с кашрутом, Шаббатом и прочими атрибутами.

Наконец нью-йоркские родители не выдерживают и со слезами на глазах по телефону требуют прибытия молодых.
— Хорошо, папа. В воскресенье мы к вам прилетим.
— Яшенька, почему в воскресенье? Прилетай в пятницу на уикэнд и еще несколько дней побудете!
— Ой, папа. Я же тебе рассказывал, что у нас в семье творится. Зачем тебе эти проблемы у тебя дома — Шаббат, свечи, мясо-молочные кастрюли — вы же от всего этого давно отвыкли. Да и я никак не привыкну...
После некоторого молчания отец тяжело вздыхает и произносит:
— А я тебе говорил: не женись на шиксе.

История вторая

В прошлом веке жил один хороший советский писатель еврейского происхождения, творивший в 20-30-е годы (книги его, кстати, с удовольствием читают до сих пор). Время было интернациональное (борьба с космополитизмом началась позднее), Молотов, Ворошилов, Ежов, Судоплатов и многие другие товарищи женились на еврейках, а Писатель, натурально, — на русской девушке. И было у них счастье. А потом у их дочки родился — уже в послевоенное время — сын. И женился юноша, внук Писателя, тоже, конечно, на русской девушке. И родилась у них дочь.

А тут наступили 90-е годы, и многие советские люди ринулись прочь из страны, которая к тому времени уже называлась Российская Федерация. И волна унесла внука Писателя-еврея в Государство Израиль, где он обустроился вместе со своей семьей. И решили на семейном совете отдать дочку в немножко религиозную школу: вроде и учат лучше, а главное — не столь свободные нравы.

Долго ли коротко ли, но в результате ненавязчивого воздействия школьной программы и внеклассных мероприятий девочка стала привносить в домашнюю атмосферу и быт некие элементы религиозного охмурежа: сначала субботние свечи, затем раздельная посуда, мезуза у дверей. Любящая мать по женской слабости потакала дочери и сама втянулась в игру. Дальше больше: Шаббат, кашрут, душеполезные чтения и, наконец, синагога! И все это параллельно с курсами подготовки к гиюру, т.е. с обращением в еврейство.

И тут подспудно назревавший конфликт наконец разразился. Внук дедушки Писателя, до мозга костей пропитанный атеистическим духом советского интеллигента еврейского происхождения, взбунтовался: или я, или кашрут! Или борщ со сметаной, а пиво с креветками — или Шаббат!

Кашрут и Шаббат — ответили мама и дочка…

История третья

Изредка я встречаю этого человека в Меа Шеарим, иерусалимском квартале ультраортодоксов. Сейчас его зовут Иегуда бен Авраам, а некогда он был Николаем Петровичем. Я потому запомнил, что так звали моего командира батареи войск ПВО Советской армии. Правда, мой комбат был родом из еврейского местечка Тульчин, а этот Николай Петрович — из русского города Липецк.

В начале 70-х он поступил в московский вуз, где и познакомился со своей будущей женой Кларой, приехавшей в столицу из города-героя Бобруйска. В то время советская граница была приоткрыта для евреев и бытовала присказка: «Еврейская жена не роскошь, а средство передвижения». И Коля с Кларой отправились в путь — в Государство Израиль, хотя популярная тогда частушка рекомендовала иное направление:

Дядя Ваня из Рязани
Оказался в Мичигане!
Ах какой рассеянный
муж Сары Моисеевны.

Однако на Ближнем Востоке им не понравилось: вечное ожидание войны, жара и религиозный диктат людей в шляпах и с пейсами. Через несколько лет им удалось перебраться через океан и оказались они в Штатах на вэлфере. И если Клара отправилась работать, то Николай Петрович ходил по улицам Нью-Йорка в поисках себя.

Однажды, прогуливаясь по бруклинскому кварталу Боро-парк, Николай Петрович увидел толпу хасидов, направлявшихся в синагогу. Сразу вспомнился Израиль, море в Ашкелоне, поля и вина Галилеи, редкие Шаббаты у соседей-старожилов. Что-то сжалось в груди и он потянулся вслед за толпой.

И пропал человек. Сначала были застолья с песнями и притчами, потом соблюдение Шаббата и кашрута, затем учеба и наконец — гиюр и обрезание. Когда Клара осознала всю серьезность перевоплощения мужа, было уже поздно. Она в изумлении и в некотором даже ужасе наблюдала за происходившим, не понимая как следует себя вести в такой ситуации.

Все сомнения разрешил супруг. Однажды он заявил:
— Клара! Мы должны расстаться.
— Как, почему?!
— Я не могу принять этого! Как ты, женщина из народа избранного, из потомков библейских пророков, которым изначально уготовано место в Будущем Мире, могла выйти замуж за иноверца и жить в грехе с гоем?

И он ушел от нее навсегда.

Новообращенный еврей — гер-цедек (святой пришелец) — Иегуда бен Авраам отправился в Землю Обетованную, где и пребывает уже третий десяток лет до сих пор в духовном мире и в радостном обществе брацлавских хасидов.