Раскаяние Йегуды

Рассказ, изложенный в главах 37-50 книги Берешит, представляет собой самое продолжительное непрерывное повествование в Торе, а героем его, конечно же, является Йосеф. Здесь мы узнаём о детстве любимого (и даже избалованного) отцом ребенка; о видящем вещие сновидения юноше, ненавидимым братьями; о том, как в Египте он стал рабом, а затем и пленником; как впоследствии оказался вторым после фараона человеком в самой могущественной империи Древнего мира. В этом сюжете есть и другие персонажи, но основное действие постоянно вращается вокруг Йосефа и оказываемого им на других влияния. Последняя треть книги Берешит посвящена именно Йосефу, события жизни которого так или иначе влияют на все остальное. С самых первых строк жизнеописания Йосефа ясно, что ему уготована великая судьба.

Однако история повернулась таким образом, что самый глубокий след в истории еврейского народа оставил не Йосеф, а другой сын Яакова, имя которого все мы носим и сегодня. Потомки семьи завета известны под нескольким именами. Одно из них, Иври, означает: «чужак, незнакомец, представитель кочевого племени». Именно так в свое время называли Авраама и его детей. Второе имя, Израиль, произведено от нового имени Яакова, полученного им после того, как он «сражался с ангелом и с людьми, и одолел». После разделения древнееврейского государства на два и покорения Израильского царства ассирийцами наш народ стал известен под именем йегудим, поскольку именно колено Йегуды, населявшее южную часть Земли Израиля (Иудейское царство), пережило Вавилонское изгнание и впоследствии вернулось на родину. Потомками жителей Иудейского царства являются и все современные евреи (за исключением геров). Поэтому не Йосеф, а именно Йегуда оставил свой след в народе и стал предком великого царя Давида, к роду которого будет принадлежать и Мошиах.

Почему Йегуда, а не Йосеф? Ответ на этот вопрос мы находим в начале главы Ваигаш, где описан диалог двух братьев, во время которого Йегуда молит об освобождении Биньямина. Начало этой истории положено несколькими главами ранее, в самом начале рассказа о Йосефе. Именно тогда мы читаем о том, что Йегуда предложил братьям продать Йосефа в рабство:

И сказал Йегуда братьям своим: «Что пользы, если убьем брата нашего и скроем кровь его? Пойдем, продадим его ишмаэлитянам, а рука наша да не будет на нем, ибо он наш брат, наша плоть». И послушались его братья (Берешит 37:26-27).

Жестокость сказанного кажется просто чудовищной. В речи Йегуды нет ни слова о грехе убийства, он предлагает лишь прагматичный расчет («что пользы нам?»). Он говорит о том, что Йосеф — «наш брат, наша плоть», и тут же предлагает продать его в рабство. Йегуде не свойственно благородство Реувена, единственного из братьев, кто осознал их общую ошибку и безуспешно пытается спасти Йосефа. В этом смысле Йегуда был последним человеком, от которого мы ожидаем великих поступков.

Однако со временем Йегуда меняется, как ни один другой персонаж Торы. Спустя годы после истории с продажей Йосефа в рабство мы видим, что он как будто стал другим человеком. Когда-то он был готов отправить брата в рабство, но в египетском дворце Йегуда готов стать рабом сам, чтобы спасти от этой участи Биньямина. Вот что он говорит Йосефу:

Итак, пусть я, раб твой, останусь вместо отрока рабом у господина моего, а отрок пусть вернется с братьями своими. Ибо как я вернусь к отцу моему, когда отрока нет со мной? Разве видеть мне бедствие, которое постигнет отца моего? (Берешит 44:33-34).

Изменение характера Йегуды очевидно. На смену душевной черствости пришла забота о ближнем. Безразличие к судьбе брата сменилось решимостью защищать его. Йегуда готов принять на себя страдания, которые когда-то он сам причинил Йосефу, чтобы эта ужасная участь не коснулась Биньямина. И в этот момент Йосеф открывает братьям свою тайну. И нам известно, почему. Йегуда с честью прошел испытание, которое приготовил для него Йосеф, чтобы понять, насколько тот изменился.

Этот эпизод играет значимую роль в становлении души человека. Йегуда — первый раскаявшийся в поступках прошлого человек, упомянутый в Торе, первый бааль-тшува. Что стало причиной такого изменения характера? Для того, чтобы найти ответ на этот вопрос, нам стоит вернуться к 38 главе книги Берешит, в которой приводится история Тамар.

Вспомним о том, как Тамар вышла замуж сначала за первого сына Йегуды, а овдовев, и за второго, который также умер, оставив ее бездетной. В страхе за то, что и младшего сына может постичь та же участь, Йегуда нарушил традицию и не выдал Тамар замуж в третий раз, лишив ее таким образом возможности создать семью и родить детей. Понимая безвыходность ситуации, Тамар притворилась блудницей, и Йегуда провел с ней ночь. Тамар забеременела. Не зная об обмане, Йегуда приходит к выводу, что Тамар вступила в запрещенную связь и приказывает сжечь ее. В этот момент Тамар, которая во время встречи с Йегудой получила от него печать, посох и шнур, отправила их Йегуде со словами: «Отец моего ребенка — тот, от кого я получила эти вещи». И тогда Йегуда понял, что оставил Тамар в ужасном положении вдовы, которая больше не может выйти замуж, и стал отцом ее ребенка. Более того, она вела себя очень осмотрительно, раскрыв свою тайну и при этом не опозорив его. (Поступок Тамар учит нас тому, что «пусть лучше человек прыгнет в раскаленную печь, чем опозорит своего ближнего прилюдно».)

Конечно, героиней этой истории является Тамар, но у истории этой, несомненно, есть одно существенное последствие: Йегуда признал, что был неправ. «Она праведнее меня», — говорит он. Впервые в Торе говорится о человеке, который признал свою вину. В жизни Йегуды эта история стала поворотным моментом. Здесь берет начало способность человека признать свою ошибку, раскаяться и измениться — то есть, комплексное явление, известное нам как тшува. Именно благодаря тшуве произошла потрясающая сцена, описанная в главе Ваигаш, когда Йегуда находит в себе силы переосмыслить поступок, совершенный в прошлом, и исправиться. Йегуда — иш тшува, раскаявшийся человек.

Теперь мы понимаем смысл его имени. У ивритского глагола леодот есть два значение. Первое — благодарить; именно об этом думала Лея, нарекая своего четвертого сына Йегудой и говоря: «На сей раз восхвалю Б-га». Как бы то ни было, второе значение глагола — «признавать, подтверждать». Упоминаемый Торой видуй (признание) — часть процесса тшувы, являющаяся, по мнению Маймонида, ее ключевым элементом — происходит от того же корня. Имя Йегуда означает: «признавший свой грех».

Теперь мы также понимаем одну из фундаментальных аксиом тшувы: «Рабби Абаху сказал: «Где стоит раскаявшийся грешник, недостоин стоять праведник» (Талмуд, трактат Брахот 34б). В качестве подтверждения своих слов он приводит строки из книги пророка Йешаягу: «Мир, мир дальнему и ближнему» (Книга пророка Йешаягу 57:19). В данном случае «дальний» упоминается раньше «ближнего». Согласно Талмуду, слова рабби Аббаху не противоречат друг другу. По мнению рабби Йоханана, «дальний» означает «тот, кто вдали от греха», но не «вдали от Б-га». Пример Йегуды это подтверждает. Он стал первым героем Торы, раскаявшимся в своем поступке. В еврейской традиции Йосеф известен как а-цадик, праведник. Он стал мишне ле-мелех, «вторым после царя». Но цари Израиля все же были потомками Йегуды. Там, где стоит Йегуда, не достоин стоять даже праведный Йосеф. Каким бы праведным ни был человек в силу врожденных качеств, велик тот, кто способен расти и меняться. Такова сила раскаяния, которую раскрыл для нас Йегуда.

Раввин Джонатан Сакс

ИЛЛЮСТРАЦИЯ: Марк Шагал, Прекрасная дочь Иегуды (Thamar belle fille de Juda), 1960 год,
Национальный музей Библейского послания Марка Шагала, Ницца, Франция (Musée national Message Biblique Marc Chagall, Nice, France)