Польется, как дождь, учение мое

В своей славной песне, обращенной к еврейскому народу, Моше Рабейну предлагает сынам Израиля подумать о Торе, их завете с Всевышним, как о дожде, льющем с небес на землю, которая затем дарит нам свои плоды: «Польется, как дождь, учение мое, будет струиться, как роса, речь моя, как мелкий дождь на зеленый покров и как капли на траву».

Слово Творца подобно дождю, проливающемуся на сухую землю. Дождь дает жизнь, благодаря ему земля дает плоды. Да, многое мы можем сделать и сами, например, вскопать землю и посадить в нее семена растений. Но в конечном итоге успех наших стараний зависит от того, что мы не в состоянии контролировать. Что бы мы ни предпринимали, если не будет дождя, не будет и урожая. Это верно и в случае с народом Израиля. Еврей не может сказать высокомерно: «Я сам, своими силами и крепкой рукою, добыл себе это богатство!» (Дварим 8:17).

Как бы то ни было, еврейские мудрецы понимали, что в этой аналогии кроется нечто большее. Вот что говорит по этому поводу мидраш Сифрей: «Польется, как дождь, учение мое: точно так же, как дождь один, но орошает деревья, помогая им приносить вкусные плоды сообразно виду каждого из них — так, виноград дает нам вино, оливковое дерево — оливки, а финиковая пальма — финики, — так и Тора одна, но ее слова — это и Писание, и Мишна, и все законы и знания. Как мелкий дождь на зеленый покров: точно так же, как дождь орошает растения и помогает им расти, приобретая свой цвет — зеленый, красный, черный, белый, — так и слова Торы помогают растить учителей, ярких личностей, мудрецов, праведников и благочестивых людей».

Есть только одна Тора, но она оказывает влияние на множество вещей. Она дает начало многочисленным учениям, она источник множества добродетелей. Зачастую критикующие Тору называют ее чересчур «нормативной», утверждая, что ее цель заключается в уравнении всех и вся. Мидраш утверждает обратное. Тора сравнивается с дождем именно для того, чтобы подчеркнуть важнейшее ее влияние на человека, состоящее в том, что каждый из нас благодаря ей «вырастает» тем, кем он может стать. Мы не равны, и Тора не стремится к единообразию. Как сказано в Мишне, если человек чеканит монеты одним чеканом, то все они выходят одинаковыми. Всевышний же чеканит всех по единому, Его, образу — но ни один из людей не похож на другого (Сангедрин 4:5).

Этот акцент на различии, непохожести — постоянно возникающая в иудаизме тема. Так, прося Всевышнего назначить для него преемника, Моше произносит весьма необычную фразу: «Да назначит Б-г, Всесильный душ всякой плоти, человека над обществом» (Бемидбар 27:16).

Раши комментирует эти строки следующим образом. «Почему сказано: “Всесильный душ всякой плоти”? Сказал Ему [Моше]: “Властелин вселенной! Тебе открыто умонастроение каждого, а один от другого отличен. Назначь же им главу, который будет терпеть каждого (и подходить к каждому) согласно его умонастроению”».

Одним из главных требований к лидеру в иудаизме является его или ее способность уважать различия между людьми. Это особенно подчеркивает в своем «Путеводителе растерянных» Маймонид: «Человек, как вам известно, есть высшая форма Творения, и поэтому он состоит из наибольшего числа образующих элементов. Вот почему в человеческом роду присутствует настолько многочисленное разнообразие индивидуумов, что мы не можем найти двух людей, схожих друг с другом как по моральным качествам, так и внешне… Это великое разнообразие и необходимость общественной жизни являются неотъемлемыми элементами природы человека. Но ради благосостояния общества требуется существование лидера, способного регулировать действия людей. Он должен восполнить каждый недостаток, избавиться от всего лишнего и дать каждому предписание относительно того, как себя вести, чтобы естественное разнообразие уравновешивалось единством законодательства и чтобы общественный строй был установлен правильно» (Путеводитель растерянных, 2:40).

По мнению Маймонида, политическая проблема заключается в том, что необходимо «регулировать действия людей» таким образом, чтобы уважать их индивидуальные особенности и при этом не допускать хаоса. К схожему мнению приходят и другие мудрецы, что находит отражение в удивительном поучении: «Наши мудрецы учат: когда человек видит толпу евреев, он говорит: “Благословен Он, различающий тайны”, поскольку разум одного человека отличается от разума другого точно так же, как лицо одного человека отличается от другого» (Талмуд, трактат Брахот 58a).

В этом случае мы ожидаем, скорее, благословения для всей толпы, подчеркивающего ее многочисленность. В толпе происходит единение людей, в котором, однако, теряются их не похожие одно на другое лица. Данное благословение подчеркивает обратное: каждый из тех, кто находится в толпе, остается личностью со своими особенными мыслями, надеждами, страхами и устремлениями.

Та же идея верна и в контексте взаимоотношений между мудрецами. В Мишне (Талмуд, трактат Сота 9:15) сказано: «Когда умер рабби Меир, больше не появлялись сочинители притч. Когда умер Бен Аззай, исчезли и усердные ученики. Когда умер Бен Зома, не стало толкователей. Когда умер рабби Акива, закончилась и слава Торы. Когда умер рабби Ханина, не было больше человека слова. Когда умер рабби Йоси Кетанта, не стало больше праведников. Когда умер рабби Йоханан бен Закай, не стало источников мудрости… А когда умер Рабби, исчезла скромность и страх перед грехом».

Среди мудрецов не было шаблонов: каждый из них обладал особыми достоинствами и внес свой, уникальный, вклад в коллективное наследие еврейского народа. В этом смысле мудрецы просто продолжали саму традицию Торы. В Танахе нет ни одного универсального героя или героини. У каждого праотца и каждой праматери был свой характер, который не спутаешь ни с чьим другим. Моше, Аарон и Мирьям представляют собой три разных типа личностей. Царям, первосвященникам и пророкам были отведены различные роли в еврейском обществе. Даже среди пророков «нет двух похожих пророчеств», говорили мудрецы. Элиягу пророчествовал ревностно, а Элиша — мягко, Хошеа говорил о любви, а Амос — о справедливости, видения Йешаягу были проще и понятнее пророчеств Йехезкеля.

Верно это и в отношении Синайского откровения. Каждый слушавший его слышал одни и те же слова, но воспринимал их по-своему: «В голосе Г-спода — сила! (Тегими 29:4), то есть, в соответствии с силой каждого человека, будь он молодым, стариком или ребенком, у каждого из них была своя сила [понимания]. И сказал Всевышний Израилю: “Не верьте, что на небе есть много богов, лишь потому, что вы слышали множество голосов. Знайте, Я один и есть ваш Б-г”» (Шмот Рабба 29:1).

По мнению ребе Махараша, у Торы есть около 600 тысяч интерпретаций. Теоретически каждый человек может истолковать ее смысл и значение по-своему. Французский философ Эммануэль Левинас писал: «У Откровения есть свой способ придавать смысл, заключающийся в обращении к тому, что во мне уникально. Это как если бы многообразие людей… стало бы непременным условием полноты “абсолютной истины”, как если бы каждый человек в силу своей уникальности смог бы гарантировать раскрытие одного из уникальных аспектов истины, то есть если бы среди человечества не было конкретных людей, то некоторые из них никогда бы не раскрылись».

Иными словами, иудаизм перефразирует знаменитую максиму E pluribus unum, «из многих — единое». Он говорит: «Из единого — многие».

Чудо Творения заключается в том, что из единства Небес рождается многообразие земного мира. Тора — дождь, который питает это многообразие и позволяет каждому из нас стать тем, кем только он один и может стать.

раввин Джонатан Сакс