Рабби Ицхак и костры Асмодея

Считается, что традицию разводить костры в день праздника Лаг ба-Омер создали цфатские каббалисты в средние века. Персонально ее приписывают великому знатоку скрытого учения рабби Ицхаку Лурии Ашкенази (ученики называли его Ари — аббревиатура от «Ашкенази рабби Ицхак»). 

О том, как это произошло, рассказывают следующую историю... Известно, что могила рабби Шимона бар Йохая (Рашби), автора мистической книги «Зоар», находится на горе Мерон, что близ Цфата. Как-то раз в Лаг ба-Омер, считающийся днем смерти Рашби, Ари привел своих учеников на гору Мерон, чтобы, изучая там Тору и Каббалу, они помогли ему в деле тиккун олам (исправлении мира) и приблизили Геулу (избавление).

Не понравилось это Асмодею, князю мира демонов, не жалующему людей и оттягивающему изо всех сил наступление Геулы. Поэтому решил он помешать Ари и его ученикам. Под покровом сумерек прокрался коварный демон на склон горы Мерон. Впрочем, возможно это был даже и не сам Асмодей, а лишь кто-то из его многочисленных и зловредных слуг.

Дождался Асмодей, пока дух Ари погрузится в глубины книги «Зоар», выйдя за пределы земного мира. А затем, воспользовавшись неряшливостью мыслей в голове одного из учеников, тихонько забрался ему на язык и соскочил вопросом, обращенным к товарищам: «Как бы мы могли помочь душе учителя приблизиться сегодня к душе Рашби?»

Затем демон незаметно проскользнул в ухо к другому неосторожному ученику, который ответил: «Численное значение имени Ари — 211, если же добавить к нему слово “огонь” (эш), чье численное значение равно 301, то, как раз и получится, 512 — численное значение имени Рашби».

Обрадовались ученики и тут же разожгли огромный костер у могилы Рашби, рядом с тем местом, где сидел Ари. Асмодей же, радуясь удачной каверзе, поспешил назад в свое темное царство.

Тем временем закончил Ари чтение главы «Зоар» и с удивлением заметил костер. Ученики объяснили, зачем они развели огонь. Сразу догадался Ари, что здесь не обошлось без козней зловредного демона, намеренного бессмысленными действиями отвлечь его учеников от настоящей работы по исправлению мира. Ведь огонь, способный сблизить души его и Рашби, был отнюдь не материален, он скрывался в текстах святых книг, а не в щепках и сухих ветках.

Но решил мудрый Ари, что перехитрит вредного Асмодея, применив его же ловушку против него самого. Не стал он ругать своих учеников и отговаривать их от пустой затеи. Наоборот, похвалив за удачную идею, он лишь добавил, что вокруг разложенного костра следует еще петь и танцевать.

Удивились ученики: как же в траурные дни счета Омера можно веселиться? «На то и праздник», — ответил им Ари, напомнив, что и сам Рашби в день своей смерти не плакал, а наоборот радовался. И, как учит нас традиция, именно в последний день жизни он одарил своих учеников такими глубинами скрытого учения, каких никогда до того прежде не касался, добавив, что «во все дни своей жизни, жаждал увидеть этот день».

Сложили тогда они вместе более основательный костер, чем был раньше, и стали танцевать, кружась вокруг него и распевая псалмы. И чем радостней становилось на душе у пляшущих, чем звонче и веселее звучали их голоса, тем больше искр «истинного света», рассеянных по мирам, собиралось обратно, приближая Геулу.

Услышав из своего логова веселые голоса Ари и его учеников, Асмодей страшно рассердился. Понял он, что мудрый Ари обратил его хитрость против него самого. Но сделать уже ничего не мог.

Разжигание костров на Лаг ба-Омер увлекло многих и многих евреев (недаром ведь хитрый Асмодей слывет большим знатоком слабостей человеческой души). Постепенно этот обычай распространился из Цфата по еврейским общинам всего мира. Да вот только просчитался демон. Сама по себе лишенная смысла трата времени, получив полезное дополнение от Ари, превратилась в важное и могучее действо. Теперь сотни тысяч людей с наступлением праздника зажигают костры, танцуют, поют и веселятся, обращая вредный замысел Асмодея в «исправление мира».