Этюд в черно-белых тонах

В 1966 году одиннадцатилетний чернокожий мальчик вместе с семьей переехал в район Вашингтона, населенный преимущественно белыми семьями. В первый же вечер, сидя с сестрами и братьями на крыльце, он смотрел на реакцию соседей на появление новых жильцов. Прохожие бросали взгляд на группу детей, отводили глаза, никто из них не улыбнулся. Мальчик воочию увидел, как белые относятся к чернокожим. «Я знал, что соседи нам не рады. Знал, что у нас не будет друзей. Знал, что лучше бы нам не переезжать в этот район», – напишет он спустя годы, вспоминая первые дни в новом доме.

А тогда, погрузившись в нелегкие мысли, он не сразу заметил женщину, идущую по другой стороне улицы. Она перешла дорогу, подошла к детям и, широко улыбаясь, сказала: «Добро пожаловать!» Затем женщина зашла к себе домой и через несколько минут вернулась, держа в руках поднос с бутербродами и несколько банок кока-колы. И поставила перед детьми, сказав: «Вы, наверное, устали после переезда, а родители разбирают вещи и у них нет времени готовить обед». Этот случай, по воспоминаниям мальчика, перевернул всю его жизнь. К нему пришло чувство сопричастности, которое до этого не возникало. Он понял – несмотря на то, что расовая сегрегация в США еще не преодолена, их семья сможет жить в окружении белых людей, а отношения между людьми могут строиться, невзирая на расовый фактор. Этим минутным разговором соседка из дома напротив разрушила стену, разделяющую миры.

Этот молодой человек – Стивен Картер – со временем стал профессором права в Йельском университете и написал книгу о том, что понял в тот день. Он назвал ее «Цивилизованность». Женщина, о которой он рассказал, Сара Кестенбаум, была религиозной еврейкой. Была – потому что она умерла молодой. «То, что мы понимаем под цивилизованностью, в еврейской традиции называется хесед (доброта). Она взывает к тому, чтобы мы хорошо относились к окружающим, включая и незнакомых людей, – напишет профессор Картер. – Я и сегодня могу закрыть глаза и почувствовать, как во рту тают те бутерброды. В тот день я понял, что один-единственный по-настоящему цивилизованный поступок, совершенный не напоказ, может навсегда изменить жизнь человека».

Я никогда не был знаком с Сарой Кестенбаум, но спустя несколько лет после прочтения книги профессора Картера мне довелось выступать с лекцией в еврейской общине Вашингтона, в том самом районе, где когда-то жили Сара и Стивен. Я рассказал собравшимся эту историю, о которой они раньше, как оказалось, ни разу не слышали, и как только я закончил, закивали, соглашаясь: «Да, это очень похоже на Сару».

***

Уверен, что именно такие мысли – «Да, это очень похоже на Сару» – посетили и Элиэзера, когда он по поручению Авраама пошел искать невесту для его сына Ицхака и встретил у колодца в Нахоре, одном из городов на северо-западе Месопотамии, девушку по имени Ривка. Почему же Элиэзер решил, что Ривка похожа на Сару, жену Авраама и мать Ицхака? По ее доброте! Она не только напоила Элиэзера водой после дальней дороги, но и предложила напоить его верблюдов. Доброта Сары и доброта Ривки происходили из одного источника.

Еврейские мудрецы подчеркивают, что в характере особенно важны такие качества, как скромность, сострадание и доброта. Причем они остаются словами, пока не выражены в конкретных действиях: накормить голодных, дать крышу над головой бездомным, помогать бедным, навещать больных, проводить в последний путь ушедших и навещать скорбящих. Эти вещи стали неотъемлемой частью еврейской жизни. Можно даже сказать, что в прошлом, на протяжении многих столетий изгнания и тяжелых гонений, именно на этих основах и для этих целей организовывались еврейские общины.

Евреи помогали друг другу потому, что таким в их понимании был «путь Г-спода», и потому, что и они, и их предки на личном опыте познали цену страданий и понимали, что не могут ни на кого рассчитывать. Благодаря этому пониманию добро существовало и в трудные времена. Оно смягчало боль утраты – разрушения Храма и изгнания из Святой Земли. В Талмуде описывается история, как рабби Йоханан и рабби Йегошуа покидали горящий и захваченный римлянами Иерусалим, и при виде разрушенного Храма рабби Йегошуа воскликнул: «Горе нам, что разрушен Храм, где евреи возносили грехоочистительные жертвы!» А рабби Йоханан ответил: «Мы совершим другое покаяние, не менее сильное – добрые дела из любви».

В 1535 году Майлс Ковердейл опубликовал первый перевод Торы на английский язык. К слову, другой ученый – Уильям Тиндейл, также работавший над переводом, был приговорен к сожжению в 1536 году. Впервые встретив в тексте Торы слово хесед, Ковердейл понял, что в английском языке нет слова, которое бы в точности передавало его смысл. И тогда он перевел его, соединив два понятия, назвав его «добро из любви».

Раввин Авраам Йегошуа Хешель говорил: «В молодости я тянулся к уму. Теперь, состарившись, я понимаю, что добро меня восхищает вдвойне». Это слова мудрости. Добро приближает эру окончательного освобождения, как приблизило оно ее для Стивена Картера. Английский поэт-романтик Уильям Вордсворт как-то сказал: «Лучшая часть жизни человека – это его небольшие, безымянные и всеми позабытые поступки, вызванные любовью и добротой». И он был прав.