Сын под топором

Почему еврейский отец не может сказать: «Я тебя породил – я тебя и убью!» и оказаться после этого в национальных героях, объясняет наш спецкорреспондент.

В библейской главе «Ки Теце», которую в эту субботу будут читать в синагогах, содержится закон, который с точки зрения современного человека кажется чуть ли не варварским и дикарским, а то и свидетельством ещё первобытной природы человека. Однако это только на первый взгляд.

«Если будет у человека сын буйный и непокорный, не слушающий голоса отца своего и голоса матери своей, то пусть отец и мать возьмут его и выведут к старейшинам города и скажут им: “Этот сын наш буен и непокорен, не слушает он голоса нашего, обжора он и пьяница”. И пусть закидают все люди города его камнями, и пусть умрет он. И весь Израиль услышит об этом и ужаснется!» – сказано в библейском тексте.

Воистину есть чему ужасаться – это ведь открытый призыв к убийству ребенка! Но это, повторюсь, только на первый взгляд. Ведь если начать вникать в эти, казалось бы, дикие и почти иезуитские правила, то выяснится, что написаны они именно для защиты ребёнка.

Не секрет, что у родителей с детьми бывают весьма сложные отношения, особенно – в их подростковый период. И желание убить или, как минимум, серьёзно оттаскать за уши это несознательное создание, думающее только о развлечениях, не желающее учиться и непонятно где пропадающее днями, может возникнуть даже у самого гуманного и любящего родителя. А мне, как криминальному репортеру, увы, известны, вполне реальные случаи, когда родители, наказывая детей, впадали в такой раж, что забивали их до смерти. Были и случаи, когда убийство детей носило умышленный характер.

И данный библейский закон как раз призван защитить детей от такого произвола и самосуда со стороны родителей, поскольку чётко и детально прописывает процедуру, при которой это только и возможно. Согласно тексту, родители должны прийти в суд вместе с сыном и дать дословно одинаковые показания без малейших разногласий. Решение судей-старейшин должно быть единогласным, а в казни должны принимать участие все жители города. Достаточно одному отказаться или даже засомневаться в справедливости такого решения – и казнь отменяется!

Таким образом, этот закон, сопровождающийся массой оговорок, практически не может быть приведен в исполнение. И не случайно мудрецы Талмуда свидетельствуют, что он ни разу не был задействован. И дан лишь для того, чтобы в конечном счёте оградить от любых посягательств права и жизнь ребёнка.

Ещё один пример такого же «дикого», на первый взгляд, закона также находится в недельной главе «Ки Теце». И посвящён он уничтожению Амалека: «Помни, что сделал тебе Амалек, когда выходил ты из Египта. Как подстерёг он тебя и перебил всех, кто ослаб и отстал в дороге. И когда Всесильный даст тебе покой в стране, которую дарует он тебе в удел, сотри память об Амалеке под Небесами! Не забудь!» Эти слова нередко вызывают возмущение у многих современных читателей библейского текста: дескать, это же открытый призыв к геноциду целого народа.

Но надо понимать, что амалекитяне как отдельный национальный этнос сошли с исторической арены ещё несколько тысячелетий назад. Да, конечно, их генетические потомки не просто исчезли – они слились с представителями других народов, которым предстояло затем также исчезнуть в пучине веков, оставив часть своих генов пришедшим на смену этносам. И выискивать их потомков – занятие глупое, бесполезное и спекулятивное, которым никто и не занимается, хотя следы безумной ненависти амалекитян к евреям просматриваются и в антисемитизме Гитлера, и в антисемитизме Хмельницкого, и в современной истошной ненависти со стороны ряда палестинцев.

Если же тех амалекитян не осталось, то к чему нам этот закон? Вчитавшись в его строки, мы обнаруживаем, что он велит нам не столько уничтожить Амалека, сколько стереть его из коллективной памяти человечества. Великий комментатор библейского текста раввин Шимон-Рафаэль Гирш полагал, что евреи и амалекитяне представляют собой два противоположных полюса морали: животная жестокость амалекитян противостоит высоким еврейским понятиям о гуманизме и ценности каждой человеческой жизни. Ведь готовность амалекитян напасть на самых слабых и беззащитных иллюстрирует все самые худшие первобытные качества. И под требованием стереть саму память об Амалеке имеется в виду уничтожение памяти о всём варварском и антигуманном, что творилось в человеческой истории, дабы утвердить в жизни человечества абсолютно иные представления о взаимоотношениях между людьми.

И это прежде всего означает, что мы должны стереть память об Амалеке в самих себе, то есть твердо уяснить, что ни при каких обстоятельствах мы не можем позволить себе пользоваться теми методами борьбы, которые использовали амалекитяне. Именно поэтому они могут ставить перед собой целью уничтожение всего еврейского народа, а мы не можем выдвигать подобного тезиса по отношению к ним. Как и не может еврейский отец сказать: «Я тебя породил – я тебя и убью!» и оказаться после этого в национальных героях.