И вновь продолжается вой

В пятом классе на перемене я подрался с пацаном из параллельного класса. Драка получилась знатная – мы колошматили друг дружку под одобрительные крики одноклассников, пока завуч Александр Яковлевич Гольдберг не взял обоих за шкирку и не растащил в разные стороны.

Потом завуч протянул мне платок, чтобы я утер кровь из носа, велел обоим умыться, завел в свой кабинет и закрыл дверь.
– Ну что, герои?! – сказал он. – Думаете, я буду сейчас выяснять, кто виноват? Не буду! Мне всё равно, кто из вас первым начал – Люкимсон или Хаимов. Я вам только одно хочу сказать: вы должны защищать друг друга, а кому нас бить – всегда найдутся. Они только и ждут, как мы начнём пускать друг дружке кровь. Запомнили? А теперь – марш на урок!
Полузапретное тогда слово «еврей» в разговоре произнесено не было, но мы и так всё поняли. И запомнили.

Прошло лет пятнадцать, оставалось два года до отъезда в Израиль. Ту новогоднюю ночь мы с женой встречали у друзей на другом конце города, засиделись допоздна и только под утро выдвинулись домой. Но надо было спешить – дома волновалась тёща. А на улице, как назло, ни одного такси. Район вокруг новый, незнакомый и малообжитой – где автобусная остановка, неизвестно. Да и ходят ли в такой час автобусы?

Пытаюсь поймать частника, но редко проезжающие мимо машины не останавливаются. И вдруг возле нас тормозит «жигуль». Сажаю жену, плюхаюсь на сиденье рядом с водителем, называю адрес и обещаю «пятерку».
– Червонец! – отзывается водитель. – Или выходите!
И его можно понять: новогодняя ночь всё же – шанс заработать.
– Черт с тобой, езжай! – говорю я, понимая, что червонец – это по-божески.

Ехали в полном молчании. Я, признаюсь, вообще был не в том состоянии, чтобы разговаривать, а тем более разглядывать водителя. Наконец подъехали к дому. Протягиваю ему десятку, но водила вдруг решительно отклоняет мою руку со смятыми купюрами.
– С евреев денег не беру, – говорит он и щурится. – Ну что, не узнаешь своего друга Яшу?! Рюмку за проезд нальешь?
Всмотрелся я и вспомнил свой разбитый на перемене нос.
– Хаимов, ты что ли? – сказал я. – Пошли в дом, у меня бутылка коньяка заначена. «Гек-Гель», три звездочки, но пить можно.

Текущий библейский отрывок «Бешалах», который будут читать в синагогах в ближайшую субботу, как раз об этом. Основной его сюжет связан с расхождением моря, чудесным спасением евреев и гибелью армии фараона и лёг в фундамент не только иудейского мировоззрения, но и всей нашей цивилизации. И примечательно, что именно на предшествующую этой субботе неделе пришёлся Международный день Холокоста, так что многие строки этой главы невольно отдавались в сердце. Сколько раз это уже было в нашей истории! Вновь и вновь мы оказывались на грани уничтожения, но в последний момент море всегда расступалось, а тешивших себя мечтой нас истребить, если не топили, то вешали.

Однако многим комментаторам Пятикнижия тысячелетиями не давали покоя другие строки этого отрывка, посвященные нападению амалекитян на евреев: «И пришёл Амалек в Рефидим, и напал на Израиль». Амалекитяне – это безжалостные разбойники, напавшие на утомленный переходом через пустыню, еще плохо организованный и не умеющий воевать народ. И над евреями, только что спасшимися от одного Холокоста, тут же нависает второй. И они вступают в битву, которую им нельзя проиграть.

И это повторится ещё не раз впоследствии. К примеру, спустя всего три года после окончания Второй мировой войны, на алтарь которой евреи принесли 6 миллионов жертв, евреям снова пришлось сражаться – за право на свое государство. И проиграй они ту войну, всё еврейское население от Иордана до Средиземного моря уничтожили бы.

Но комментаторы обращают внимание на то, что амалекитяне напали не сразу, а только после того, как между евреями начались внутренние склоки. «И ссорился народ с Моисеем... И нарёк Моисей это место “Испытания и раздоры” из-за ссоры сынов Израиля», – гласит текст Пятикнижия. И это и был урок на все времена: как только мы забываем о нашем предназначении в этом мире и вцепляемся в глотку друг другу, «приходит Амалек» – этот символ звериного антисемитизма и мирового зла. А выдающийся комментатор Пятикнижия раввин Шимшон Рафаэль Гирш понимал под Амалеком всех злых гениев человечества, в том числе палачей и тиранов, которых так часто принято у многих народов героизировать. И только под угрозой их зверств мы вспоминаем, что нам надо держаться друг друга, защищать, а не бить друг другу морду. Ту самую, по которой узнают тех, кто кушает мацу.

Но глядя на тот раскол между евреями, который происходит сегодня и в Израиле, и в США, и в других странах, я понимаю, что снова «придет Амалек и станет воевать с Израилем», так как мы сами накликиваем его на свою голову нашей разобщенностью и отказом от самих себя. Очень хотелось бы, чтобы в этот раз пронесло. Тем более что я уже заначил бутылку хорошего виски, чтобы отметить выход из эпидемии. Так что не портите мне, пожалуйста, намечающийся праздник.