Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
Бехая бен Иосеф ибн Пакуда из Сарагоссы
14.04.2001
Младшим современником Ибн-Гвироля был Бехая бен Иосеф ибн Пакуда из Сарагоссы — автор одной из наиболее популярных и очень любимых книг еврейской средневековой литературы (XI в). Написанная на арабском языке и переведенная на иврит, под названием "Ховот hа-левавот" (Обязанности сердца), эта книга — первое систематическое изложение еврейской этики. Как показывает само название, цель книги — подчеркнуть важность духовного начала и внутренней набожности (в книге они названы "обязанностями сердца") как движущих сил всего поведения человека, религиозного и морального.
В обязанности сердца входят, среди прочего, смирение, надежда на Б-га, благодарность Ему и, как венец всей человеческой деятельности, любовь к Б-гу. Знаменательно, что в "обязанности сердца" Бехая включает и занятия философией, естественными науками и прочими смежными дисциплинами. Все они, по его мнению, служат углублению чувства восхищения и благоговения, которое испытывает человек по отношению к Творцу и Его творению; все они, таким образом, усиливают способность человека выполнять свой долг перед Б-гом и ближними.
Тем самым Бехая предстает перед нами как первый еврейский философ, для которого мышление концепциями и философское созерцание не просто полезное полемическое орудие, но по существу внутренний религиозный долг и Б-жественное предписание. Поэтому Бехая предваряет свою книгу философскими доказательствами бытия Б-га с изложением концепции Б-жественного единства, а также созерцательным исследованием Б-жьего Промысла, мудрости и благости, как они проявляются в природе и человеке, а также в истории еврейского народа.
Несмотря на универсальный, всем адресованный и всем понятный характер изложенной в ней этики, книга Бехаи — произведение истинно еврейского духа. Она изобилует цитатами из Торы и талмудических источников. Правда, этическое учение Бехаи окрашено аскетизмом — сдержанностью и ограничением желаний, которое должно возвести аскета на более высокую ступень понимания смысла жизни и близости к Творцу, а заодно и к нашему этическому образцу, чисто человеческому идеалу.
Еврейское понятие аскетизма вообще надо очень осторожно находить в подобных книгах между строк — поскольку они совершенно не похожи на извращения, выдаваемые за "аскетизм" нашими многоуважаемыми соседями из существовавших в те времена во множестве католических или православных монастырей, например. Там — помимо противоестественной для еврейского понимания мира обязанности, обета безбрачия, накладываемого на аскета — еще практиковались во времена Бехаи такие несимпатичные вещи, как умерщвление плоти — то есть борьба не на жизнь, а на смерть с собственным телом: холод, жара, раскаленные угли, сон на иголках, голодовки, в общем — пытки до потери сознания и на грани самоубийства. А все для того, чтобы "смирить плоть", в которой, как им казалось, гнездится грех и его отец — дьявол.
Но это им казалось — к умеренности и естественному, не репрессивному, а разумному и полезному ограничению собственных желаний — так Бехая понимает аскетизм, вслед за всей еврейской традицией — те монашеские мучения отношения не имеют ни малейшего.… Однако аскетический идеал Бехаи предназначается не для всех людей вообще, а для немногих избранных, которые должны служить примером, направляющим других к жизни, полной умеренности и воздержания.
В обязанности сердца входят, среди прочего, смирение, надежда на Б-га, благодарность Ему и, как венец всей человеческой деятельности, любовь к Б-гу. Знаменательно, что в "обязанности сердца" Бехая включает и занятия философией, естественными науками и прочими смежными дисциплинами. Все они, по его мнению, служат углублению чувства восхищения и благоговения, которое испытывает человек по отношению к Творцу и Его творению; все они, таким образом, усиливают способность человека выполнять свой долг перед Б-гом и ближними.
Тем самым Бехая предстает перед нами как первый еврейский философ, для которого мышление концепциями и философское созерцание не просто полезное полемическое орудие, но по существу внутренний религиозный долг и Б-жественное предписание. Поэтому Бехая предваряет свою книгу философскими доказательствами бытия Б-га с изложением концепции Б-жественного единства, а также созерцательным исследованием Б-жьего Промысла, мудрости и благости, как они проявляются в природе и человеке, а также в истории еврейского народа.
Несмотря на универсальный, всем адресованный и всем понятный характер изложенной в ней этики, книга Бехаи — произведение истинно еврейского духа. Она изобилует цитатами из Торы и талмудических источников. Правда, этическое учение Бехаи окрашено аскетизмом — сдержанностью и ограничением желаний, которое должно возвести аскета на более высокую ступень понимания смысла жизни и близости к Творцу, а заодно и к нашему этическому образцу, чисто человеческому идеалу.
Еврейское понятие аскетизма вообще надо очень осторожно находить в подобных книгах между строк — поскольку они совершенно не похожи на извращения, выдаваемые за "аскетизм" нашими многоуважаемыми соседями из существовавших в те времена во множестве католических или православных монастырей, например. Там — помимо противоестественной для еврейского понимания мира обязанности, обета безбрачия, накладываемого на аскета — еще практиковались во времена Бехаи такие несимпатичные вещи, как умерщвление плоти — то есть борьба не на жизнь, а на смерть с собственным телом: холод, жара, раскаленные угли, сон на иголках, голодовки, в общем — пытки до потери сознания и на грани самоубийства. А все для того, чтобы "смирить плоть", в которой, как им казалось, гнездится грех и его отец — дьявол.
Но это им казалось — к умеренности и естественному, не репрессивному, а разумному и полезному ограничению собственных желаний — так Бехая понимает аскетизм, вслед за всей еврейской традицией — те монашеские мучения отношения не имеют ни малейшего.… Однако аскетический идеал Бехаи предназначается не для всех людей вообще, а для немногих избранных, которые должны служить примером, направляющим других к жизни, полной умеренности и воздержания.
