Еврей и закон

Иудаизм — это религия закона, и не потому, что в нем нет места любви («И возлюби Господа Б-га твоего», «И возлюби ближнего своего, как самого себя»), а потому, что без правосудия невозможны ни любовь, ни свобода, ни сама жизнь человека. Сама по себе любовь не избавляет раба от оков.

Недельная глава «Мишпатим» начинается словами: «И вот законы, которые ты разъяснишь им…» Раши комментирует это следующим образом:

«Везде, где сказано “вот”, оно пресекает, отграничивает предыдущее. А там, где сказано “и вот”, — прибавляет, присоединяет к предыдущему. В данном случае следует понимать: как предыдущие [десять речений-заповедей] с Синая, так и эти с Синая. Но почему тогда раздел о законах расположен непосредственно после раздела о жертвеннике? Это имеет целью сказать тебе, чтобы ты поместил Сангедрин при жертвеннике, при Храме. Святой, благословен Он, сказал Моше: Пусть не придет тебе на ум сказать: Повторю им раздел [Торы] или определенное установление два или три раза, пока они не запомнят его слово в слово, и не стану утруждать себя, разъясняя им смысл и значение. Поэтому сказано: которые ты поставишь пред ними — как [стоит] перед человеком стол, на котором все готово для трапезы» (Комментарий Раши к Шмот 21:1).

В этих словах Раши приводит три примечательных принципа, которые с того момента формировали основу иудаизма. Первый постулат Раши говорит о том, что точно так же, как в случае с основными принципами иудаизма (Асерет а-Диброт, что означает не «десять заповедей», а «десять изречений» или главные принципы), их детали также даны нам Б-гом.

В 60-х годах ХХ века датский архитектор Арне Якобсен спроектировал новый кампус Оксфордского университета. Но он не довольствовался проектом самого здания и принял участие в разработке дизайна посуды и приборов для столовой, а также лично следил за работами в университетском саду. Объясняя свое рвение, Якобсен цитировал другого архитектора, Миеса ван дер Роэ: «Б-г — в деталях».

Это абсолютно еврейский подход. Бытует мнение, согласно которому самое святое, что есть в иудаизме, — это глобальное видение, так отчетливо продемонстрированное во время Синайского откровения. Б-г действительно проявляется в деталях: «Как предыдущие десять речений-заповедей с Синая, так и эти с Синая». Величие иудаизма заключается не только в его видении свободного, справедливого и сочувствующего общества, но и в том, насколько детальное описание законов в таком обществе он представляет нам, людям. Свобода — это не просто абстрактная идея. Она подразумевает необходимость отпустить раба после семи лет его эксплуатации (во времена, когда рабство было распространенным и вполне естественным явлением) или немедленно, если хозяин нанес ему травму или поранил. Свобода — это обязанность освобождать раба от любой работы на один день в неделю. Да, эти законы не отменяют рабства, но они создают условия, в которых люди с течением времени сами приходят к мысли о его отмене. Законы иудаизма, что не менее важно, превращают приговор судьбы во временные обстоятельства жизни человека. Рабство не становится для человека приговором с момента его рождения, а является лишь временным условием, срок которого ограничен. Вот каково значение этих законов — в особенности законов Шаббата — не только в теории, но и на практике. И в данном случае, как буквально в каждом из аспектов иудаизма, Б-г — в деталях.

Второй, не менее значимый принцип заключается в том, что гражданское право и светское — это не одно и то же. Мы не действуем по принципу «Б-гу Б-гово, а кесарю кесарево». Сангедрин (высший суд) должен располагаться рядом с Храмом, что указывает на то, что в основе закона должно лежать религиозное мировосприятие. Величайшее из видений, о котором мы читаем в недельной главе Торы, гласит: «И пришельца не притесняй — вы же знаете душу пришельца, так как пришельцами были вы в стране Египетской» (Шмот 23:9).

Еврейское видение справедливости, впервые детально описанное в текущей главе, основано не на целесообразности или прагматизме тех или иных действий и даже не на абстрактных философских принципах, а на конкретных событиях в истории евреев как «народа, служащего Б-гу». Сначала Всевышний избрал Авраама, чтобы тот «заповедовал сынам своим и дому своему после него следовать путями Б-га, творя добро и правосудие» (Берешит 18:19). Понятие справедливости в иудаизме вытекает из горького опыта гонений, которым евреи подвергались, будучи рабами в Египте, и из наказа Б-га, поставившего перед евреями сложную задачу: создать в земле Израиля общество, в корне отличающееся от египетского.

Этот принцип заявляет о себе еще в первой главе Торы, провозглашающей равенство и высшее достоинство человека, сотворенного по образу Творца. И поэтому общество должно быть основано на принципах верховенства закона, беспристрастности и единых устоев для всех и для каждого: «Не следуй за большинством во зло и не высказывайся о тяжбе, искажая закон, лишь бы склониться к большинству. И нищего не поддерживай в тяжбе его» (Шмот 23:2–3).

Конечно, на высшем мистическом уровне Всевышний пребывает в сокровенной глубине человеческой души. Но вместе с тем Его можно найти и среди людей, в каждой из общественных структур: на рынке, в коридорах власти и в суде. Между справедливым судом (где человек встречает человека) и Храмом (местом встречи человека и Б-га) не должно быть различий и диссонансов.

Третий, самый главный принцип говорит о том, что закон не имеет отношения к законодателям. Закон — наследие и достояние каждого еврея. «Пусть не придет тебе на ум сказать: Повторю им раздел [Торы] или определенное установление два или три раза, пока они не запомнят его слово в слово, и не стану утруждать себя, разъясняя им смысл и значение. Поэтому сказано: которые ты поставишь пред ними — как (стоит) перед человеком стол, на котором все готово для трапезы». Так родилось название самого известного свода еврейских законов — Шульхан Аруха, составленного раввином Йосефом Каро.

С древних времен иудаизм обязывал всех и каждого знать и понимать закон. Знание закона не является прерогативой элиты, недоступной для остальных. Закон — это «наследие общины Яакова» (Дварим 33:4). Уже в первом веке новой эры Иосиф Флавий написал, что «если еврея спросить о наших законах, он повторит их без запинки, как собственное имя. Серьезное отношение евреев к изучению законов стало результатом того, что эти законы всегда хранились в наших душах. Поэтому нарушение закона — большая редкость, и никому еще не удалось избежать наказания, сославшись на незнание» (Контра Апионем II:177–8). Вот почему среди евреев так много юристов и адвокатов. Иудаизм — это религия закона, и не потому, что в нем нет места любви («И возлюби Господа Б-га твоего», «И возлюби ближнего своего, как самого себя»), а потому, что без правосудия невозможны ни любовь, ни свобода, ни сама жизнь человека. Сама по себе любовь не избавляет раба от оков.

Глава «Мишпатим», перечисляющая многочисленные законы и правила, после возвышенной атмосферы Откровения у горы Синай может показаться нам слишком строгой и даже разочаровать. Но этого быть не должно. Глава «Итро» дает нам общую идею, а Б-г, как мы помним, в деталях. Без общей идеи закон слеп. Но без деталей эта общая идея парит в небесах. С ними Б-жественное присутствие спускается на землю, где оно так необходимо всем нам.