Толстый еврей

Желая познакомиться со своим будущим «партнером», Бешт пришел в то местечко и начал расспрашивать его жителей о человеке, имя которого прозвучало в видении. Оказалось, что раввину суждено сблизиться с простым неученым евреем — судя по всему, тот не знал молитв и не мог прочесть и двух строк из Хумаша. Жители местечка описали этого человека как невежду и обжору.

Бешт решил устроиться на постой в доме этого человека и понаблюдать за его поведением в течение нескольких дней. Хозяин и в самом деле производил впечатление очень простого человека с манерами неотесанного крестьянина. Бешт ни разу за несколько дней не видел хозяина дома с книгой в руках, размышляющего над смыслом молитвы, да и в отношениях с окружающими он не мог служить достойным примером. Единственное, что привлекало в нем внимание, — отношение к еде. За один раз этот толстяк съедал столько, сколько иному хватило бы на неделю.

В конце концов Баал Шем Тов решился на разговор с хозяином дома.

— Из достоверного источника мне известно, что на Небесах тебя очень ценят. Расскажи, за что?

— Я простой неученый еврей, — объяснил толстяк, — работаю на земле. Во мне нет ничего особенного. Возможно, тебе стоит еще раз свериться с этим источником.

— Но, может быть, ты хотя бы раз в жизни совершил великий поступок? — упорствовал Бешт. — Например, спас кому-то жизнь, или пожертвовал много денег на благотворительность, или принес великую жертву во имя Всевышнего?

— Не хочется тебя расстраивать, — пожал плечами хозяин, — но я ничего особенного никогда не делал. Я самый обыкновенный обыватель. Единственное, чем я отличаюсь от других, — это количеством съедаемого. Никто не ест так много, как я.

— А почему ты так много ешь?

— Это все из-за моего отца. Он умер во Имя Всевышнего (Кидуш Ашем). Много лет назад, во время погрома, его ночью вытащили из постели и под страхом смерти заставили креститься. Когда отец отказался целовать крест, погромщики подожгли амбар и бросили его в огонь. Он был очень худым — кожа да кости. Поэтому и сгорел за считаные минуты. И тогда я решил, что со мной такого случиться не должно. Если мне когда-то и доведется гореть во имя Всевышнего, я буду гореть, гореть и гореть! Как же долго я буду гореть!