Миньян кантонистов

Как-то раз, накануне Йом Кипура, реб Мордехай прибыл в один из отдаленных городков и узнал, что все местные евреи, коих насчитывалось около ста, за день до этого отправились в Витебск, чтобы помолиться в большой синагоге в день искупления грехов. Случилось так, что за несколько часов до самого святого дня в году реб Мордехай понял, что остался без миньяна (группы из десяти евреев, необходымых для проведения коллективной молитвы).

— Тут ты евреев не найдешь, — сказал раввину один из горожан. — Но в двух часах езды есть деревня, в которой живут кантонисты. Они люди странные, но сегодня из евреев ты сможешь найти только их.

Кантонистами называли евреев, которых по приказу царя еще детьми отнимали у родителей и на 25 лет отдавали на службу в армии, где их всевозможными путями пытались заставить отказаться от веры отцов. Остававшиеся в живых после всех выпавших на их долю испытаний были эмоционально и психологически сломлены и не могли вернуться к обычной жизни. Поэтому они жили сообща в небольших деревнях, отдельно от других евреев.

Реб Мордехай отправился в одну из таких деревень. Спустя час пути он уже отчаялся дойти до места, но вдруг на горизонте показались очертания деревни. Приблизившись, реб Мордехай разглядел несколько старых изб. Первый встретившийся на пути раввина житель деревни позвал остальных и за считанные мгновенья реб Мордехай оказался в окружении улыбающихся кантонистов, каждый из которых тепло приветствовал гостя. Их восторг был понятен: накануне Йом Кипура к ним пришел настоящий раввин!

Вдруг кантонисты как по команде сделали шаг назад, сгрудились и начали перешептываться. Затем они замолчали. Один из них приблизился к раввину с большим почтением, откашлялся и произнес:

— Реб, я прошу прощения, но мы были бы весьма польщены, если бы вы согласились остаться с нами на Йом Кипур и вести молитву.

Остальные устремили на раввина умоляющие взгляды, отчаянно кивая. Реб Мордехай согласился, и ритуал с рукопожатиями повторился вновь.

— Реб, у нас есть только одно условие, — продолжил тот же кантонист, — один из нас должен будет вести завершающую молитву Йом Кипура, «Неилу».

Спустя час, когда наступил священный день, кантонисты собрались в небольшой синагоге, где с благоговением слушали проникновенную молитву реба Мордехая. У реба Мордехая возникло особое чувство. Впервые в своей жизни он встречал Йом Кипур в такой атмосфере. Он еще никогда не собирал такого миньяна, который состоял из евреев, прошедших страшные испытания, которые он даже не мог себе представить. И несмотря на то, что он изучил все священные книги, а слушавшие его кантонисты не знали ничего, по сравнению с этими простыми людьми он чувствовал себя незначительным и посредственным человеком. Его душа была погружена в молитву, ему казалось, что так красиво он не пел никогда в жизни. Сначала он прочел молитву «Кол Нидрей», затем вечернюю молитву. На следующий день он провел еще три молитвы и два чтения Торы.

В конце дня наступило время для чтения молитвы «Неила». Реб Мордехай занял место среди кантонистов и с интересом ждал продолжения. Почему они хотели, чтобы именно эту молитву вел один из них? Один из собравшихся поднялся к возвышению для чтения молитвы, встав спиной к залу.

Внезапно перед тем как начать чтение молитвы, кантонист расстегнул и снял рубашку.

Реб Мордехай хотел было возразить, сказав, что в синагоге нельзя снимать одежду. Но как только кантонист оказался без рубашки, стало видно, что его спина покрыта многочисленными шрамами; шрамы появлялись на теле этого человека не один год… и каждый из них был результатом отказа перейти в другую веру. Реб Мордехай едва не задохнулся. Из глаз его бежали слезы. Затем кантонист воздел руки и, обращаясь к Б-гу, громко произнес: «Всевышний! Пришли нам Мошиаха! Освободи еврейский народ! Я не прошу этого ради своей семьи, потому что у нас нет семей. Я не прошу об этом ради своего будущего, потому что будущего у нас тоже нет. Я также не прошу об этом ради заработка, удобства, наших детей или доброго имени, потому что ничего из этого у нас нет. Мы просто просим тебя — Ассей лемаан шемха — Сделай это ради Себя!»

Затем кантонист надел рубаху и начал молитву.