Сержант ЦАХАЛа Томер Хазан, выходя в увольнительную, подрабатывал в близлежащем ресторанчике посыльным — довольно обычная практика в израильской армии. В том же ресторане (вроде бы незаконно, точно не скажу) работал и житель палестинской автономии по имени Нидаль Амар. Всем — и хозяину, и клиентам — этот самый Нидаль казался симпатичным, приятным в общении человеком. И каким-то образом ему удалось уговорить Томера сесть в такси и поехать в свою родную деревню, расположенную на территории Палестинской автономии, под Калькилией.

Подробности еще расследуются, но только Нидаль этот гостя убил, а тело спрятал в колодец. Вроде бы собирался потом при помощи этого тела вызволить из тюрьмы своего брата (который получил свои 30 лет, ясное дело, тоже за террористическую деятельность). Родители солдата, встревожившиеся его отсутствием, позвонили в полицию, армия и спецслужбы по всей стране встали, как говорится, «на уши», и уже через полдня убийца был арестован и сразу во всем признался.

Не будем описывать ту горечь и тоску, которые охватывают нас, когда мы слышим о еще одном погибшем еврейском солдате. Однако в этом случае было еще и что-то особенное, что-то задело другие струны в душе, заставило задуматься: что же, не верить им совсем?

Убийца Нидаль переступил черту, которую его аравийские предки не переходили даже в разгар самых кровавых войн: он поднял руку на гостя... Мы всегда думали: хорошо, западные или еврейские нормы чужды нашим соседям. Но свои-то принципы они блюдут, разве нет?

Убийца Нидаль переступил черту, которую его аравийские предки не переходили даже в разгар самых кровавых войн: он поднял руку на гостя. Бедуин, конечно, может подстрелить вас в пустыне и вовсе не счесть это за грех. Но ситуация коренным образом меняется, если вы становитесь его гостем. Помните Лота, который был готов отдать на растерзание толпы своих дочерей, чтобы только не дать гостей в обиду? «Только не делайте ничего этим людям, ибо они не зря вошли под сень моего крова!» Так вели себя жители пустыни тысячелетиями — и до прихода ислама, и после его распространения. И мы всегда думали: хорошо, западные или еврейские нормы чужды нашим соседям. Но свои-то принципы они блюдут, разве нет?

Попытки наладить человеческие взаимоотношения между еврейскими поселенцами и соседями-арабами всегда продвигаются крайне тяжело: прогрессу активно препятствуют палестинские власти, израильские тоже смотрят настороженно, да и большинство и с той и с другой стороны давно разочаровалось в самой перспективе таких отношений. Ради установления контактов нам, жителям еврейских поселений, не раз случалось, полагаясь лишь на принцип гостеприимства, заходить в арабские деревни. Там действительно бывали случаи, когда хозяину приходилось вмешиваться, чтобы соседские подростки не закидали еврейского гостя камнями. Однако до сих пор, по крайней мере на моем личном опыте, не случалось ничего, что пошатнуло бы веру в арабское гостеприимство. И тут этот Нидаль.

Его преступление заставило задуматься: получается, что каждый, кто хочет говорить по-людски с представителем другого народа на Ближнем Востоке, воспринимается просто как лох, наивностью своей напрашивающийся на нож под ребро? Вот у меня две трети пациентов в больнице «Адасса» — арабы. Должен ли я считать, что каждый из них может поступить со мной, когда представится удобный случай, так, как поступили в 1929 году с врачами и медсестрами хевронской клиники «Адасса»? И как же нам теперь с этим жить?

Вот у меня две трети пациентов в больнице «Адасса» — арабы. Должен ли я считать, что каждый из них может поступить со мной, когда представится удобный случай, так, как поступили в 1929 году с врачами и медсестрами хевронской клиники «Адасса»?

Ответы на этот вопрос даются разные. Можно отгородиться заборами, колючей проволокой и запрещающими проезд щитами и делать вид, что мы с арабами живем в разных галактиках. Однако, поскольку в реальности мы живем не только на одной планете, но почти что на соседних улицах, этот путь представляется откровенно тупиковым.

Можно поверить в то, что большинство наших арабских соседей подобны Нидалю, и вести себя с ними следует соответственно. Этот путь, однако, также не лишен недостатков. Во-первых, далеко не все палестинские арабы готовы в своей вражде к евреям преступить все моральные нормы и даже не все нас ненавидят. Некоторый оптимизм вызывает и реакция родных и соседей убийцы израильского солдата. Например, его арабская жена, мать шестерых его детей, в разговоре с журналистами с чувством пожелала супругу сгнить в тюрьме. (Правда, у него есть еще одна жена, русская.) Старейшины деревни высказались примерно в том же духе.

Кроме того, живя с мыслью, что тебя окружают чудовища, нетрудно самому стать подобным монстром. Десятилетиями арабские подростки закидывали еврейские машины камнями, и не одному еврею это стоило жизни. И вот, наконец, выросли еврейские подростки, которые научились кидать камни в машины арабов. Тоже мне, достижение эволюции.

В годы интифады палестинцы убивали израильских техников, которые чинили в их домах электричество, еврейских торговцев, которые годами вели с ними бизнес... Поселение, где я живу, основано в память об археологе из крепости Иродион, которого зарезали его же землекопы, с которыми он перед этим пил чай.

Третий вариант — слепое доверие, наивная вера в человека, который по природе своей добр, — к сожалению, уже привел не одного человека к концу, подобному трагической гибели сержанта Хазана. В годы интифады палестинцы убивали израильских техников, которые чинили в их домах электричество, еврейских торговцев, которые годами вели с ними бизнес... Поселение, где я живу, основано в память об археологе из крепости Иродион, которого зарезали его же землекопы, с которыми он перед этим пил чай.

Вывода однозначного у меня нет, да и быть не может. Каждый из описанных выше путей — озлобления, наивности и отстранения от реальности — имеет свои недостатки. Нам не остается ничего, кроме как продолжить нащупывать дорогу в темноте. С одной стороны, не забывая при этом о совершенно реальной опасности, поджидающий нас на каждом повороте. А с другой, — не давая этой опасности затмить наше зрение и заставить забыть о том, что по другую сторону забора — тоже люди, среди которых могут оказаться и отвратительные злодеи, и настоящие праведники.

Автор о себе:  Мне 46 лет, и у нас с женой Аней на двоих семеро детей. Я родился и вырос в Москве, но вот уже более 15 лет жизнь моя связана с Иерусалимом, в котором я работаю врачом, и нашим домом — поселением Нокдим в Гуш-Эционе. Последние годы все время и силы, которые остаются от работы и семейных радостей, направляю в наше товарищество «Место Встречи», которым руководит Аня. Товарищество это старается совместить несовместимое и встретить евреев всех сортов и разновидностей, а также «примкнувших к ним товарищей» — на «Месте встречи», которое есть Израиль, Иерусалим, Храм (это как zoom на гугл-карте или как матрешка — какой образ вам больше нравится).  Мнение редакции и автора могут не совпадать.