Межплеменная вражда

Племя, племенной, межплеменная вражда... Эти слова напоминают нам о довольно примитивном периоде развития людей, но сегодня они пользуются большой популярностью. Мы все гордо отмечаем свою племенную принадлежность, занимаемся исследованиями родословных, а иногда даже совершаем определенные ритуалы.

Но мода – понятие переменчивое, поэтому лет через пять мода на племена канет в небытие – точно так же, как и Ковбой Мальборо (помните, насколько он был популярным?)

А что с точки зрения моды происходит с Торой?

С одной стороны, в ней как раз описана жизнь племен. Двенадцать сыновей Якова становятся главами колен народа Израиля. Перед смертью Яков благословил всех сыновей, наделив каждого из них определенным набором качеств и свойств характера, определяющие роль этого колена в народе; спустя два века так же поступил и Моше Рабейну, благословив все двенадцать колен накануне входа на Землю Обетованную. Во время странствий в пустыне во главе каждого колена стоял предводитель; все колена имели отдельные шалаши, свой «родовой» цвет и флаг, определенный вид камня в церемониальной таблице, которую носил на груди Коэн а-Гадоль. В Мидраше есть рассказ о том, что во время перехода евреев через Красное море в воде появилось 12 проходов – по одному для каждого колена.

Основным определяющим фактором принадлежности к тому или иному колену (фактически, племени) стало происходящее с народом Израиля непосредственно перед тем, как они вошли в Святую Землю. Землю разделили на двенадцать территорий, каждая из которых была отдана представителям определенного колена, в соответствии с их занятиями. Там были колена пастухов, виноделов, купцов, солдатов, ученых мужей и т.д.

Пределы, которых достигает Тора в стремлении сохранить неприкосновенность этих двенадцати территорий, описаны в текущей недельной главе, завершающей книгу Бемидбар. Ранее (в главе «Пинхас») мы читали историю о дочерях Целафхада, которые обратились к Моше Рабейну с просьбой получить на Святой Земле территорию, полагающуюся их отцу. Согласно закону Торы, получить в наследство от предков землю могли только сыновья. У Целафхада было пять дочерей и ни одного сына; Всевышний решил сделать в этом случае исключение и повелел Моше Рабейну отдать женщинам землю их отца.

Через некоторое время к Моше Рабейну обратились другие евреи. Это были главы колена Менаше, из которого происходил сам Целафхад. Они интересовались, что случится с землей, отданной дочерям Целафхада, если они выйдут замуж за мужчин из других колен. Ведь дети этих женщин по закону унаследуют еще и землю Целафхада.

Тогда Всевышний принял очень мудрое решение: ограничить дочерей Целафхада в выборе мужей и повелеть им выбирать их только в колене Менаше. «И чтобы не переходил удел от колена к другому колену, ибо каждый человек среди сынов Израиля  к уделу своего колена должен быть привязан» (Масей 36:9).

Из этого следует, что несмотря на необходимое для еврейского народа чувство единения, это не отражается на делении территорий, предназначенных представителям различных колен.

На сегодняшний день в мире существует немало еврейских общин – ашкеназские и сефардские, хасидские и нехасидские и пр. Все они сравнимы с двенадцатью коленами народа Израиля, различающимися в обычаях, традициях и образе жизни.

В современном мире есть также напоминание и об истории дочерей Целахфада. Закон, по которому дочери, наследующие землю отца, должны были выходить замух за мужчин из того же колена, работал только для первого поколения, поселившегося на Святой Земле под началом Иегошуа. После раздела территорий (который длился 14 лет), запрет на браки представителей разных колен был снят.

Более того, день, когда этот запрет был упразднен, объявили национальным праздником. Этот день – 15 Ава – в Мишне назван одним их двух великих дней года (вместе с Йом Кипуром)!

Какой вывод можно сделать из всего вышесказанного? Так ли уж плох «племенной подход» для души? Как найти грань между привязанностью к семье, общине или «племени» и ролью всего еврейского народа в этом мире? Я не могу дать четкого ответа, но истина покоится где-то рядом.

Янки Таубер