Top.Mail.Ru

Классик с «Мосфильма»

02.06.2015

Пятнадцать лет назад не стало Михаила Швейцера, талантливого режиссера, каждый фильм которого заставлял зрителя задуматься. Вошедший навсегда в историю кино, прежде всего, за свое бережное и вдумчивое прочтение русской классики, Михаил Абрамович прожил непростую, яркую, порой даже эксцентричную жизнь, оставив потомкам бесценное наследие, а отечественному кинематографу – едва ли не эталонное представление о том, каким должен быть настоящий художник.

Его путеводными звездами, наставниками и друзьями были многие выдающиеся деятели культуры, которые, в свою очередь, вдохновлялись талантом и энергией режиссера. Когда в 1920 году Михаил Абрамович, названный при рождении Моисеем, появился на свет, предпосылок к тому, что вся его жизнь будет тесно связана с кинематографом, не было. Да и кинематографа еще толком не было. Маленькому Мише скорее светила карьера партийного вожака или военного, особенно с учетом того, кем были его родители и в какую эпоху он родился.

Его мать была профессиональным революционером, членом ВКП(б) с многолетним стажем. До 1917 года она работала на большевистское подполье на Украине, а сразу после революции была назначена председателем Ревкома в Полтаве.

Отец – веселый и обаятельный авантюрист, что не мешало ему быть отважным и волевым человеком. В начале Первой мировой он ушел вольноопределяющимся на фронт, отважно воевал, получил чин унтер-офицера и стал полным Георгиевским кавалером. Попав в конце войны в плен, он бежал из лагеря в Зальцбурге. В 1918 году в Харькове Абрам Швейцер встретил свою будущую жену и, разумеется, тоже примкнул к революции.

Миша родился в Перми, куда забросила его родителей Гражданская война. В раннем детстве чуть не умер: в голодное время военного коммунизма трудно было найти молоко для вскармливания. Потом семья уехала на Украину, откуда в 1925 году перебралась в Москву.

В школьные годы Миша был настоящим московским хулиганом, шпаной, рассказывает его сестра Виктория Швейцер. Он плохо учился, носил модные тогда кепки и разгуливал с «финкой» в кармане. Однажды он целый месяц делал вид, что ходит в школу, а сам подрабатывал дворником. Полученные деньги потом тратил на кино, которое смотрел уже в те годы без остановки и с упоением. Первая любовь Швейцера к кинематографу закончилась плачевно: обман был обнаружен, подростка дома жестоко выпороли, а из школы исключили.

После этого инцидента Мишу перевели в другую школу, где он, кстати, учился в одном классе с будущим академиком Андреем Сахаровым. И вот тут с ним произошла метаморфоза. Он стал хорошо учиться, а в жизни появилась цель. В 1939 году Швейцер успешно поступает во ВГИК, несмотря на то, что его отец уже два года осужден и репрессирован как враг народа.

Во ВГИКе Швейцер учился в мастерской одного из мэтров молодого советского кинематографа – Сергея Эйзенштейна, который его выделял из многих и любил. Затем война, эвакуация вместе с «Мосфильмом» в Ташкент, диплом и возвращение в Москву в 1944-м для работы с Михаилом Роммом над фильмом «Человек № 217» в качестве помощника режиссера.

В 1949 году вместе с Борисом Бунеевым Швейцер дебютирует как режиссер фильма «Путь славы». Однако монтаж картины совпал по времени с пиком «борьбы с космополитизмом», и Швейцера в числе 70 других евреев увольняют с «Мосфильма». В жизни молодого кинематографиста, который к тому времени уже был женат на любви всей своей жизни – Софье Милькиной, ставшей впоследствии соавтором многих его фильмов, начался бедственный период. От бремени безработицы и долгов он смог избавиться только благодаря помощи Михаила Ромма, устроившего Швейцера на Свердловскую киностудию режиссером документальных фильмов.

Пора лишений и политического бойкота закончилась для Швейцера и его семьи (к тому времени у них с Софьей уже появился ребенок) со смертью Сталина. «Ровно через неделю замминистра культуры Большаков направил меня на студию “Ленфильм” для работы с Венгеровым над картиной “Кортик”», – вспоминал Михаил Абрамович в одном из своих последних интервью. Владимир Венгеров был сокурсником Швейцера и одним из самых близких его друзей. Карьера Венгерова к тому времени сложилась довольно удачно, и для него привлечение Швейцера к работе над фильмом было актом дружеской поддержки и профессиональной солидарности.

С «Кортика» началась полноценная работа Швейцера в советском кино, которое в то время попало под влияние «хрущевской оттепели». На «Ленфильме» им была снята картина о колхозной жизни «Чужая родня» с Нонной Мордюковой и Николаем Рыбниковым в главных ролях. После выхода на экраны этой картины Швейцеру позвонил директор «Мосфильма» Иван Пырьев и, извинившись от лица «Мосфильма» за увольнение, пригласил вернуться на студию.

Однако возвращение на «Мосфильм» и съемки там первой же картины едва не стоили Швейцеру будущей карьеры. Фильм «Тугой узел» по повести Владимира Тендрякова слишком уж выбивался за рамки допустимой тогда партийным руководством критики и реализма. Благодаря Швейцеру фильм о моральном падении отдельно взятой личности вскрыл такие проблемы всего советского общества, что их узрели и надзирающие культурные органы.

Так и не вышедшая в прокат первая версия фильма подверглась жесткой цензуре и критике, а на самого режиссера вновь начались гонения. Советские газеты цитировали слова Екатерины Фурцевой, что «Швейцер выбросил на ветер миллионы советских денег», а непосредственное руководство вынудило режиссера и писателя и сценариста Тендрякова заретушировать «спорные» моменты. В итоге фильм вышел на несколько лет позже с оптимистичным названием «Саша вступает в жизнь».

Следующей работой Швейцера стал «Мичман Панин» с Вячеславом Тихоновым в главной роли. Несмотря на то, что революционная тематика в то время не вызывала у начальства возражений, Швейцер умудрился снять фильм весьма эксцентрично, да так, что он стал скорее напоминать средневековый плутовской роман, чем фильм «на правильную тему». Эпизоды с Лениным из фильма вообще пришлось вырезать: слишком уж непривычным получился Ильич.

После «Тугого узла» и «Мичмана Панина» Швейцер дал себе слово не работать впредь с современными пьесами и сценариями и всецело посвятил себя классике. К работе с произведениями Льва Толстого, своего любимого писателя, он шел много лет. Выпущенный в 1962 году фильм «Воскресение»сам Швейцер оценивал как первую свою серьезную работу в кино и как первый же плод блестящего творческого дуэта с женой Софьей Милькиной. После него вышли пафосная, просоветская, но необычная и яркая лента «Время, вперед!» по Валентину Катаеву и незабвенный «Золотой теленок» по роману Ильфа и Петрова, принесший режиссеру всесоюзное признание.

Отдельное место в творчестве Михаила Абрамовича занимают его интерпретации знаменитых произведений русской литературы. Дорожа каждым словом, каждой мыслью классиков, Швейцер создает целый ряд киношедевров, среди которых получившая Госпремию «Крейцерова соната» по Толстому, «Карусель» и «Смешные люди» по Чехову, пушкинские «Маленькие трагедии» и «Мертвые души» по пьесе Гоголя. И все они – не просто экранизации, а самостоятельные произведения, отражение идей и эстетических воззрений Швейцера.

«Художник не может следовать за переменчивыми вкусами, витающими в воздухе идеями. Он поет свою песню. Вместе с фильмом режиссер производит самого себя, огромную работу над самим собой. Когда заканчиваешь картину, видишь ее первый раз на экране, то понимаешь, что, оказывается, она сделана для того, чтобы тебя самого научить, поддержать, укрепить. Уже потом она уйдет к людям и будет делать свою работу», – считал Михаил Швейцер.

Григорий Желнин

{* *}