Написал на «Оскар»

Британский сценарист, автор пьес и романов Рональд Харвуд не считает себя человеком сентиментальным. «Я несентиментальный еврей. Конечно, я знаю о выпавших на долю нашего народа страданиях, но не собираюсь сам увязнуть в переживаниях», — говорит он. Подобное мировоззрение странно для человека, написавшего сценарии к двум оскароносным кинокартинам, глубоко отражающим крайности человеческих переживаний.

В фильме «Пианист», за который Харвуд получил премию «Оскар» в номинации «Лучший экранизированный сценарий», ему удалось отразить пронзительные переживания главного героя в свете уничтожения евреев в Варшаве.

24 февраля Харвуд может получить второго «Оскара» за картину «Скафандр и бабочка». Ее сценарий основан на автобиографии парижского издателя Жана-Доминика Боби, практически полностью парализованного в результате сердечного приступа, который мог общаться только посредством движения век.

«Сентиментальность подразумевает манипуляции. Я стараюсь оставаться честным в отношении воспоминаний и не извлекать выгоду из эмоций», — продолжает Харвуд.

Фамилия, внешность и акцент Харвуда создают представление о нем как об истинном британце англосаксонского происхождения, однако, по его собственным словам, он всегда старается обозначить свое еврейское происхождение еще в начале беседы, «чтобы впоследствии избежать возможных затруднений». Сейчас Харвуду 73 года. Он родился в Кейптауне, на юге Африки, в семье моряка литовского происхождения и англичанки, дочери польских эмигрантов.

Жизнь его родителей нельзя назвать счастливой. В ней было достаточно разногласий на почве семейной бедности, вероисповедания и социального статуса. «Мой отец был из религиозной семьи, и его родственники недолюбливали мать, как они выражались, за “свободомыслие”. Бабушка по отцу звала ее не иначе как «еврейская шикса», — рассказывает Харвуд. Со своей стороны семья матери, у которой в роду был получивший Нобелевскую премию иммунолог Пауль Эрлих, смотрела на «литваков» свысока.

Молодой Рональд особо не страдал от проявлений антисемитизма в школе, но рано узнал на себе жестокость расовой изоляции в рамках тоталитарного режима родной страны. Когда началась Вторая мировая война, ему было 5 лет, и 11 – когда мир узнал об уничтожении евреев нацистами. «Холокост вторгся в мою жизнь еще в юности и с тех пор не покидал меня», — говорит он.

В 17 лет Харвуд уехал в Лондон, чтобы выучиться на актера. По приезде в Англию ему посоветовали сменить родную фамилию Харвиц на Харвуд. «В то время еврейских актеров не очень-то жаловали», — вспоминает он. Так Цви Моше Скине стал Лоренсом Харви, а Лесли Говард Штайнер просто избавился от конечной части своего имени.

Окончив Королевскую академию драматического искусства, он присоединился к Шекспировскому театру сэра Дональда Уолфита и сменил актерское мастерство на писательское. Вскоре он стал известен как проницательный и плодотворный автор пьес, романов и сценариев. В число его наиболее известных театральных и киносценариев входят «Ураган над Ямайкой», «Один день из жизни Ивана Денисовича», «Костюмер», «Версия Браунинга», «Два цвета времени», «Оливер Твист», и, конечно же, «Пианист».

Сценарий к фильму «Скафандр и бабочка» стал своего рода вызовом: главный герой неспособен выразить не только внешние чувства, но и внутренний монолог. Кроме того, все диалоги фильма переведены на французский со сценария Харвуда, и единственный способ увидеть их оригинальную версию – читать английские субтитры.

Харвуд редко испытывает недостаток в словах, однако говоря о своем еврейском происхождении он задумался. Его сложно назвать безупречно религиозным евреем. «Я посещаю синагогу на главные праздники и на йорцайт (годовщину смерти) родителей, братьев и сестер и хочу быть похороненным по еврейскому обычаю, — говорит он. — Конечно, еврейство обусловлено рождением, но после этого ты сам должен продвигаться вперед и создавать большую его часть». «Можно, однако, прожить свою жизнь, пытаясь избавиться от этого досадного недоразумения», — добавляет он со смехом.

Отвечая на вопрос о причине частого появления темы Холокоста в своих произведениях, Харвуд отмечает, что, «учитывая 6 миллионов погибших евреев, упоминаний об этом не может быть много. Если потребуется, эта тема снова и снова будет подниматься в моих произведениях».